— Мимикрия, — сказал второй мальчишка. — Обычная уловка зверей: принять неподвижную позу или притвориться мертвым.
— Мимикрия — это не то, — возразил первый мальчик. — Мимикрия — когда меняют окраску, а этот как был серым, так и остался.
Грин был в сером костюме.
— Ты прав, — сказал второй. — Просто он обомлел от страха. — Тут он протянул руку и схватил Грина.
Лучшее в положении Грина было не сопротивляться и выждать, что будет дальше. Так он и сделал.
— Он похож на нас, — сказал первый мальчик, глаза у него были голубые, величиной с колесо. — Откуда он взялся?
Второй мальчик рассматривал Грина и ничего не ответил.
— Нет, — сказал первый, — ты посмотри, как он похож на нас!..
Второй двигал пальцами и ладонью, отчего Грин с трудом удерживал равновесие.
— Отдаленно… — возразил он, все еще двигая пальцами.
— Прямостоящий, — продолжал спорить первый мальчик. — С четырьмя конечностями и головой.
— Суслик, когда стоит, — возразил второй мальчик, — тоже прямостоящий, с конечностями и головой. Отнесем его к профессору Чикли.
— Отнесем! — согласился первый. Ребята были юными натуралистами и очень обрадовались находке.
Мальчишка сжал пальцы, притиснул Грина. Тот задергался — у него перехватило дыхание.
— Ого! — воскликнули оба мальчика. — Вышел из столбняка!
Пальцы чуть-чуть разжались, четыре громадных глаза придвинулись к Грину вплотную.
— Ты осторожнее, — сказал первый мальчик. — Не раздави.
— А если он выпрыгнет — убежит?
Какое там! Грин мечтал об одном: как бы его не уронили. А ну-ка, с высоты третьего этажа!
Видимо, профессор Чикли был тоже натуралист, и его лаборатория стояла в поле — ближе к природе. Не прошло и трех минут, как Грин оказался у него на ладони — жесткой, пересеченной морщинами, как вспаханный земельный участок.
— Ха! — говорил он. — Любопытно! Прелюбопытнейше! Где вы его нашли?
— В поле.
— Ха! — повторил профессор. — С рождения ничего подобного не встречал!
— Новый вид? — обрадовались ребята.
— Трудно сказать… — Профессор рассматривал Грина. — Надо испытать его на разумность.
Борода профессора тряслась при разговоре, волосы были, как проволока, и Грин боялся, что конец бороды сметет его при случайном прикосновении.
— Идея! — подхватили мальчишки. — Испытать его на разумность!
Профессор был удовлетворен поддержкой юных друзей и тут же повторил:
— Испытаем.
Не успев оглянуться, Грин оказался в бетонном вольере глубиной метра полтора. Вольер представлял собой сооружение величиной, пожалуй, со стадион. К одному краю стены вольера поднимались наподобие спинки жестяной ванны, и на самом верху было встроено вогнутое, как в широкоформатном кинотеатре экран, зеркало. В зеркале отражалось устройство всего вольера, и Грин увидел, что это был лабиринт. Траншеи изгибались под разным углом, пересекали одна другую, заграждались стенами. Под зеркалом было несколько ниш, к ним вели извилистые ходы траншей.
— Вот так! — сказал профессор Чикли, поставив Грина в траншею, в противоположном конце от зеркала. — Тут мы его и проверим.
Грин, пришедший в себя от неожиданной встречи и предчувствуя, что испытание не сулит ему ничего доброго, закричал:
— Что вы делаете?
Мальчики тотчас заметили:
— Пищит.
— Пищит, — ответил им в тон профессор. — Положим ему еду.
В одной из ниш под зеркалом появилось два яблока — громадные яблоки, величиной с арбуз.
— Пошел! — Профессор подтолкнул палочкой Грина, палочка была толщиной в трехдюймовую жердь. — Ты же, наверно, проголодался.
Грин не двинулся с места, им овладело оцепенение. Куда он попал? И что за испытание? Ведь он человек, а его посадили в вольер, как мышь! Все протестовало в нем, но как он мог выразить протест перед гигантами?
— Пошел, упрямец! — Профессор подтолкнул палочкой Грина сильнее — так, что тот чуть не упал. — Ну, пошел!
И Грин пошел. В зеркале он видел проходы к яблокам. Есть ему не хотелось, но что делать? Упрямиться? Профессор жердью переломает ему ребра!
Грин шел прямым путем, и профессор поддакивал ему вслед:
— Так, так…
— Держу пари, — сказал мальчишка с голубыми глазами, — дойдет до яблок.
— Посмотрим, — откликнулся второй, который, видимо, был злюкой и скептиком.
— Так, так… — говорил между тем профессор Чикли.
Грин дошел уже до половины пути, как вдруг с грохотом перед ним встала стена. В зеркало Грин видел другие ходы, свернул налево.
— Дойдет! — сказал голубоглазый мальчишка. Второй молча смотрел на подопытного. Тут перед Грином встала вторая стена, и он опять повернул влево.
— Недурно! — одобрил профессор.
Голубоглазый мальчишка завопил в восторге:
— Дойдет!
Скептик помалкивал.
Перед Грином продолжали вставать преграды: третья, четвертая… Сжав зубы, он метался вправо, влево — вольер действительно был немаленький.
— Ха-ха-ха! — хохотали мальчишки.
— Ха-ха! — поддерживал басом Чикли, и это «ха-ха!» в бетонном вольере гремело как гром.
До яблок Грин добрался, хотя у него в кровь были разбиты колени, локоть правой руки: несколько раз он падал, натыкался на стены. Но он все-таки добрался.
— Ура! — захлопал. голубоглазый мальчик в ладоши. — Дошел!
— Чуть-чуть разумен, — согласился профессор Чикли и ласково сказал Грину: — Ешь.
Грин и не думал есть яблоки. Да и как их есть — каждое пришлось бы держать обеими руками.
— Ешь! — заорал на него второй мальчишка. В противоположность голубоглазому всю вторую половину испытания он молчал.
— Ешь, дурашка, — посоветовал ему Чикли.
— «Не буду! — крикнул Грин.
— Опять пищит, — сказал голубоглазый.
— Интересно, о чем он? — задумчиво спросил Чикли.
— Испытаем его в магнитном поле, — предложил мальчишка-скептик.
— А что, можно в магнитном поле, — согласился профессор и двумя пальцами вытащил Грина из бетонной траншеи.
— Отпустите! — взмолился Грин.
— Можно и в магнитном поле, — повторил благодушно профессор.
Тут Грин не стерпел и вцепился ему в палец зубами.
— Ой! — охнул профессор. — Ишь ты, — жестко сказал он тотчас, отдирая Грина от пальца, — кусается.
— Злобная тварь! — крикнули оба мальчика.
На пальце у профессора проступила лужица крови.
— Дайте я с ним расправлюсь! — предложил мальчишка-злюка.
— Утопить! — сказал профессор, оторвав Грина за шиворот от ладони и встряхнув в воздухе.
— Не надо! Не надо! — закричал Грин, дергая руками, ногами, и от этого крика проснулся.
Была глубокая ночь, отель спал. Город спал с пригашенными огнями. Грин подошел к окну и простоял до рассвета, боясь вернуться в постель и увидеть продолжение сна. Хватит с него! Никаких больше таблеток! Правильно сделала горничная, что вышвырнула их, Грин сам бросил бы их в мусоропровод!
У него заболела голова, и он потребовал горячий крепкий кофе. Так он провел утро, стараясь ни о чем не вспоминать, успокоить нервы.
В десять часов он позвонил Лебрену.
— Хозяин вернулся, — сказал ему продавец, — можете приезжать, я о вас доложил.
Статуэтка Анубиса оказалась подлинной — подделки тут не было. Божок с головой шакала скалил зубы и, казалось, насмехался над Грином, Лебреном — они рассматривали его вдвоем, — казалось, он презирал их, потому что пережил людей и богов и, конечно, переживет Грина, Лебрена, может, цивилизацию в целом: недаром он сделан, как говорили египтяне, из вечного камня. Грин был рад, доволен, что отвлекся от своих мыслей и снов, весь день фотографировал статую, обмерял и делал ее описание.
— У меня есть для вас сюрпризы еще, — говорил Лебрен, подбрасывая гостю то лунный камень с изображением Аменхотепа Четвертого, то свитки папируса, и этим завлек Грина так, что египтолог провел в кабинете Лебрена, каморке, упрятанной в глубине дома, два последующих дня. У них было о чем поговорить: Лебрен оказался не только торговцем, но и коллекционером древностей.