Карл ест молча.
Дэрилу восемь, когда к ним во двор начинает захаживать пузатый черномордый щенок с крупными лапами и острыми ушами. Дэрил не прогоняет: подкармливает его, забивая хрен на бурчание Мерла. Отдаёт часть своего обеда, или ужина, просто потому, что это — первое существо в его жизни, о котором можно попробовать позаботиться. И, возможно, не чувствовать себя прицепом к старшему брату — хотя бы какое-то время.
Он просто подкармливает щенка, а тот внезапно приживается в их тесной и тёмной норе — сначала появляется ежедневно, а однажды и вовсе не уходит. Спит на крыльце, живёт на улице, тыняется между наваленным во дворе шифером, жуёт старую шину от отцовского фургона, когда начинают резаться зубы. Получает собственную миску и кличку Гнида. Начинает отзываться на неё уже через пару недель.
Его зовут:
— Хэй, Гнида!
И малахольный подрастающий зверь несётся прямо навстречу, высунув язык и блестя тёмными глазами. Гнида счастлив, когда его зовут по имени — сначала это удивляет Дэрила, потом Дэрил понимает, что другого имени у него никогда не было. Он нихрена не умеет приносить палку или брошенный мяч. Он просто счастливый щенок с ебанутой кличкой, который часто наворачивается из-за слишком длинных лап.
А несколько месяцев спустя отморозки Мерла по накурке закрывают его в мусорном баке.
Случайно поджигают накиданные вокруг коробки.
Случайно загорается вся свалка.
Дэрил орёт, как псих, пока Мерл держит его, чтобы тот не сиганул прямо в огонь — чадящий и сплёвывающий в небо чёрным и едким дымом. Его приятели ржут очень громко — кроме этого ржания Дэрил слышит только свои вопли и голос Мерла.
Это единственное чёткое воспоминание, просыпающееся каждый раз, когда кто-то неподалёку произносит слово «детство». Чадящий смрад, гогот и собственный ор до писка в мозгах.
Гниду вытаскивают через час, когда огонь погасает. В бак пламя не забралось, но щенок сдыхает через трое суток. У него слегка обгоревшая морда и больные мокрые глаза. Он редко двигается, ничего не ест и, наверное, нихрена не понимает этой жизни. Мерл зарывает его на заднем дворе и вкапывает рядом пожёванную шину.
Больше Дэрил не заводит животных и никому не даёт имён. А дальше ровно двадцать два года существует только он и Мерл, пока всё не летит к чертям. Пока однажды Дэрил не теряет даже это.
Смерть Мерла, смерть Мишон, смерть Кэрол и Бэт, смерть, смерть смерть смерть — имена исчезают, стираются, а смерти остаются. И с каждой из них мир всё меньше и тоньше, такой тонкий, что вот-вот проломится под ногами.
Когда убивают Рика, он почти ничего не чувствует. Ему кажется, что чувствовать становится нечем — рука, которая сжимает его сердце с каждой потерей всё сильнее и сильнее, наконец-то стискивается в тугой кулак. Дальше уже нечего сжимать. Не за кем следовать. Кажется, это конец.
Дэрил просто смотрит на пепельно-серое лицо Граймса с закрытыми глазами, смотрит на впавшие щёки, покрытые отросшей щетиной, и думает о том, что Рик постарел.
Примерно в этот же момент Карла отрубает от мира, а у Дэрила врубает дежавю. Ему кажется, что Гнида вернулся.
Тот, который доживал свои последние трое суток.
Появляется ощущение, что то же самое выражение глаз теперь живёт во взгляде Карла. Что со дня на день он просто не встанет с постели, или просто забудет сделать очередной вдох, просто сам себя утрамбует, умертвит, и Дэрилу придётся брать лопату. Отправляться на задний двор.
И нет, Карл не превращается в замкнутый кусок дерьма. Карл не из этих ребят, которые вскрывают себе вены и рыдают при каждом удобном случае. Карл никогда не позволит, чтобы Дэрил увидел проявление его слабости, даже когда рухнула последняя подпорка его подростковой расшатанной психики. Нет. Это не его способы.
Карл — это прежний внимательный взгляд на охоте и не дрогнувшая рука с оружием. Карл — это масса внутренней ярости, которая изредка пробивается наружу, когда он с остервенением всаживает нож в дохлое гнилое тело, снова и снова. Карл — это сбитые о стену кулаки и короткое «я в порядке» на долгий взгляд Дэрила.
Карл — это крепкие зубы и мёртвые глаза. Вот что с ним происходит. Вот, что с ним сделали.
Дэрил глотает последний кусок своей яичницы и понимает, что этого щенка он не спасти не может.
Это последнее, что у него есть.
Последнее, чего у него нет. Иначе дальше — ничего. Дальше просто не будет.
Стая словно ждёт их. Дэрил слышит хрипящие выдохи и тяжёлые шаркающие шаги за двадцать шагов до поворота в соседний переулок. Он поднимает руку и Карл за его спиной останавливается. Напрягается.