– Что? – вспыхнула королева и немедленно приказала бросить нас с Хэлом в тюрьму. Из темницы мы, разумеется, сбежали, но поговорить с королевой о чарах и древней магии мне так и не удалось.
Наконец, Хэл увязался со мной, когда я запрягла колесницу в комету и полетела во дворец Солнца. Там в большом бронзовом доме вместе со своим отцом-светилом жили братья – Восточный, Западный и Южный ветер. Ветры сами вышли на крыльцо, чтобы встретить и приветствовать нас. Они были высокими, мрачными, с сияющим во лбу каждого из них драгоценным камнем. У Восточного ветра была кожа цвета полированной бронзы – точь-в-точь, как дом его отца. Кожа Западного ветра переливалась золотистыми блестками, за спиной была сложена пара могучих крыльев. У Южного ветра кожа была яркого медно-красного оттенка, а в руке он держал копье, наконечником которого служила целая гора.
Мы ужинали с ветрами в зале с большими окнами, выходящими на все стороны света. Зал был красиво убран. К столу подали превосходное вино. Откуда-то издалека негромко звучала музыка.
– А где Северный ветер? – спросил вдруг Хэл.
Восточный ветер нахмурился, Западный ветер еще больше помрачнел, Южный ветер выглядел опечаленным.
– Его сила превосходила силу любого из нас, – сказал Восточный ветер, – но он оказался глупцом. Он променял ее на любовь женщины.
Эту же историю мне рассказывал волк, когда мы с ним были в Храме ветров. Интересно, помнит ли Западный ветер, как он лечил меня там после того, как я едва не погибла в лесу? Но если мы сейчас в книге, то это те же ветры, что и в Храме?
– Это древнейшая магия, – сказала я, вспомнив слова волка.
Ветры дружно уставились на меня.
– Что именно? – спросил Западный ветер.
– Любовь.
Это слово прожгло меня насквозь. Вдруг стало невозможно смотреть на Хэла, хотя он стоял очень близко от меня. Я чувствовала тепло его тела.
– Любовь – это то, от чего ты никогда не должен отказываться, – мягко сказал Хэл.
– Любовь способна разрушить любое, даже самое злое проклятие, – утвердительно кивнул Западный ветер, шелестя своими крыльями в прохладном воздухе. – Самые горькие чары.
– Что вы сказали? – с замиранием сердца переспросила я.
Взгляд Западного ветра стал глубоким, бездонным, словно сама Вселенная.
– Со временем ты все поймешь сама, – сказал он, проводя пальцами по моему виску.
– Но если вы что-то знаете… Если вы знаете, как ему помочь…
Следующим заговорил Восточный ветер. Камень на его лбу мерцал оранжевым и алым светом.
– Когда найдешь эту древнейшую магию, не отпускай ее от себя. Никогда, даже на мгновение. Тогда, и только тогда ты станешь свободной. Свободной от всего.
– Но я не чувствую себя в западне, – возразила я.
Восточный ветер улыбнулся и вместе с двумя братьями отвернулся от нас.
– Подождите! – воскликнула я. – Прошу вас, подождите, пожалуйста!
Но Восточный, Южный и Западный ветер уже шагнули с открытой террасы в пустой воздух и моментально исчезли из виду.
– Я не поняла того, что они сказали, – повернулась я к Хэлу. – И не знаю, как тебе помочь.
– Это не имеет значения, Эхо, – пробормотал Хэл, напряженно глядя вслед исчезнувшим ветрам.
– Конечно, имеет!
Хэл как-то вдруг съежился, усох, стоя передо мной. К моему ужасу, у него по щекам катились слезы.
– Ты еще что-то вспомнил, да? – спросила я.
Его плечи тряслись как в лихорадке.
– Хэл!
Я попыталась его обнять, но он резко отстранился от меня, коротко прошептал в воздух какое-то слово и тоже растаял в воздухе.
Глава 20
За стенами дома окрепла, вошла в полную силу зима – обледенели розы в саду, иней покрыл стекла окон морозными узорами.
В моем распоряжении оставалось теперь не больше двух недель, но я не стала ближе к тому, чтобы помочь волку – или Хэлу.
Почти каждый день от Дома-Под-Горой отвязывалась новая комната. Мы потеряли уже комнату дождя, солнечную комнату и комнату со змеями. Однажды вечером даже столовая провалилась в пустоту, унося за собой кувыркающиеся горы еды. С тех пор я обедала либо в оранжерее, либо в гроте за водопадом.
Дом сжимался, усыхал. Казалось, даже гудел от горя. Я как можно внимательнее и тщательнее ухаживала за оставшимися комнатами. Ухаживала одна, потому что волк теперь крайне редко сопровождал меня. Он почти все время проводил в темной комнате с подвесками. Однажды чувство вины взяло верх над моими страхами, и я все-таки подошла к черной обсидиановой двери. Долго стояла, собираясь с духом, чтобы открыть ее, а когда почти решилась, та открылась сама. Из комнаты вышел волк, весь в крови от носа до хвоста. Я задержала дыхание, увидела мельком мерцание хрустальных подвесок за дверью, и застыла от ужаса. Волк, даже не взглянув в мою сторону, вяло поплелся прочь по коридору. Я не выдержала, повернулась и опрометью бросилась прочь от этого жуткого места. Больше к той двери я не возвращалась.