– Они утверждают, что там только ледяная пустыня и больше ничего, – отвечает мне рассказчик.
Я задумчиво рассматриваю остатки давно остывшего чая в кружке, перевожу взгляд на ледяные сосульки за окном.
– Почему ее так называют – Королева волков?
– Древние мифы говорят, что в начале творения – когда только создавался наш мир – она была волком, но при этом обладала разумом. Она видела, как на земле появились первые люди, и страстно захотела стать такой же, как они. Однажды в обмен на человеческий облик продала душу дьяволу.
– У волков нет души, чтобы ее продать, – замечаю я, и мне тут же становится стыдно, когда я вспоминаю про Хэла.
Я краснею, а мой собеседник невозмутимо пожимает плечами и тянется за ломтиком ветчины.
– Другие истории рассказывают о том, что Королева была самой первой на Земле женщиной, но полюбила дьявола больше, чем Бога, и была проклята Создателем, – говорит он. – Заключив сделку с дьяволом, она получила возможность поступать так, как ей хочется, но не заслужила права считаться человеком. А еще есть легенда о том, что Королеву изначально создал сам дьявол, и она стала первым его орудием в борьбе за человеческие души. Но как бы там ни происходило на самом деле, Королева изначально появилась в облике волка и повелевает дикими зверями, отсюда и ее имя – Королева волков.
– И Хэла она тоже превратила в одного из своих волков, да?
– Похоже на то.
Я тщательно обдумываю следующие свои слова, и, наконец, произношу их, пытаясь поддеть трещинку в столе.
– Это по моей вине он оказался в ее власти. Если бы только я тогда не зажгла лампу… – я сглатываю подкативший к горлу комок, чувствую его горечь. – Если бы только я могла спасти его… то без колебаний отдала бы за это собственную жизнь. Вот только…
– Только? – спрашивает меня рассказчик.
Я смотрю ему в глаза и понимаю – он уже заранее знает, о чем собираюсь просить.
– Только мне нужен проводник, чтобы отправиться на Крайний Север и, двигаясь по следам легенд и мифов, найти Королеву волков. Найти и попытаться спасти Хэла. Если только смогу, конечно.
– А почему ты именно мне говоришь об этом?
– Потому что вы не только рассказчик. У вас обветренное лицо, огрубевшие от работы руки. Я думаю, вы много путешествуете.
– Ты наблюдательная девушка, Эхо Алкаева, – грустно улыбается он. – Действительно, я всю жизнь путешествую. Бывал в таких дальних краях, о которых ты никогда и не слышала даже. Да, я путешествую, да, я собираю истории, но при этом я должен думать и о деньгах, ведь нужно кормить жену и дочь.
Я чувствую себя неловко за то, что так долго задерживаю его здесь, в этой деревушке. Но при этом он мой лучший – быть может, вообще единственный – шанс найти Хэла. И упускать этот шанс я не собираюсь.
– Сейчас я могу заплатить вам только вот этим, – я снимаю с руки кольцо с изумрудом, оставшееся мне на память о матери. – Остальное обещаю отдать после возвращения. Впрочем, я могу предложить вам кое-что даже более ценное, чем золото.
Он рассматривает кольцо, но не спешит взять его.
– Более ценное, чем золото? Что именно? – спрашивает он.
– История, – говорю я. – Моя история о девушке с изуродованным шрамами лицом; о белом волке, который по ночам превращается в человека; о злой королеве – повелительнице заколдованного леса. Я готова отдать вам свою историю, и можете делать с ней все что хотите. Но, по-моему, она станет намного ценнее, если будет законченной. А ее конец вы сможете увидеть своими глазами, если пойдете со мной.
– Я не возьму кольцо твоей матери, это слишком ценная вещь. К тому же очень дорогая для тебя и как память.
– А мою историю? – спрашиваю я.
Он хмурит брови, раздумывает, потом говорит:
– Пойдем. Расскажешь историю моей жене, а потом мы спросим ее, как она считает – пойти мне с тобой или лучше не стоит. Согласна?
– Да, – на самом деле это даже больше того, на что я рассчитывала.
Я отдаю старухе-хозяйке несколько последних монет. Когда уже собираюсь уйти, она цепко хватает меня за запястье, и я вновь оборачиваюсь к ней.
У старухи неожиданно крепкая рука. В глазах мерцают огоньки, сама она морщится и негромко говорит каким-то не своим, гортанным и резким голосом.
– Если пойдешь с ним, это плохо для тебя закончится. А еще хуже для твоего белого волка. Откажись и уходи назад, пока еще не поздно.
Я вырываю свою руку, на которой остаются длинные болезненные царапины от ногтей.
– Вам меня не остановить, – отвечаю я. – И не запугать.
– Дурочка, – усмехается старуха. Но тут же выражение ее лица меняется, и она смотрит на меня так, словно удивляется, почему не ухожу.