Волки тащат меня все глубже в лес. Я замечаю, что среди сосен появляются, а затем и вовсе начинают вытеснять их другие, лиственные деревья – вязы, дубы, осины. Подъем под ногами становится круче, дышать все тяжелее, а свет над головой начинает быстро тускнеть, словно время приближается к ночи. Хотя я знаю, что после рассвета прошло не более чем полтора-два часа. В сгустившихся сумерках дорогу освещают искры на деревьях.
Затем лес расступается. Я выхожу к поляне, которую много раз видела во сне. Над головой горят холодные звезды, а по краям поляну окружает плотная стена деревьев. Неестественная тишина становится звенящей, невыносимой. Передо мной зал, стены которого образуют тесно переплетенные друг с другом деревья. Это двор Королевы волков.
Волки тащат меня к ведущей в тронный зал двери.
Возле входа стоят два других волка-охранника и свирепо смотрят своими горящими янтарными глазами. Те волки, что привели меня сюда, что-то коротко лают, и охранники расступаются. Со скрипом открывается дверь, трещат ветки. Я чувствую, что меня больше никто не держит за руки. Затем острые зубы впиваются мне в спину, подталкивая вперед. От боли темнеет в глазах и кружится голова. Я вижу перед собой размытое пятно света. На одном конце поляны молча сидят какие-то темные фигуры. Запах меда и огня усиливается. Начинает звучать негромкая, жуткая, леденящая кровь музыка. Сверху льется звездный свет.
Я вынуждена идти вперед. Постепенно зрение проясняется. Теперь я вижу, что пятно света – это огромный серебристый диск Луны, поднимающейся над деревьями.
– Привет, Эхо, – раздается голос возле уха.
Я поворачиваю голову и смотрю в хорошо знакомые большие фиолетовые глаза, которых никогда не видела прежде на этом лице.
– Мокошь, – шепчу я.
Теперь-то уж я никак не могу не отметить, как она удивительно похожа на свою мать – те же покрытые густой шерстью руки, серебристые как лунный свет волосы. Вот только голова у Мокошь совершенно волчья, с вытянутой пастью и острыми ушами. Фиолетовые глаза – единственная человеческая черта на голове. Поверх тонкого изящного платья на Мокошь надет золотой нагрудник и серебряные поручи. Из-под платья выглядывают две тонкие ноги. Человеческие пока что. На бедре у Мокошь висит короткий меч.
– Дальше я отведу ее сама, – рычит она моим охранникам, а затем обращается уже ко мне. – Пойдем, пора тебе познакомиться с моей матерью.
Мокошь шагает вперед, я ковыляю следом за ней.
Теперь можно рассмотреть неподвижные темные фигуры на краю поляны. С ужасом понимаю, что это сидящие на тронах люди – или, то, что когда-то ими было.
Нам приходится идти через это кладбище. Я изо всех сил стараюсь не упасть в обморок. Все, сидящие на своих тронах, мертвы. Их головы наклонены вперед, тела плотно обвиты толстыми стеблями. Те, у кого еще остались глаза, смотрят ими в пустоту. Некоторые мертвецы сохранились довольно неплохо. Но есть и такие, что превратились в едва прикрытые лоскутами ткани скелеты. Их здесь сотни, этих мертвецов, молодых и старых, мужчин и женщин. И у каждого на голове тускло блестит корона.
Я знаю, что такая же судьба ждет меня и Хэла. Но я еще не проиграла свой главный бой.
Мокошь проходит среди мертвецов равнодушно.
Когда кладбище заканчивается, я вижу перед собой группу… Я не могу назвать их детьми. Они бегают на двух ногах, некоторые даже на человеческих, и руки кое у кого из них человеческие, зато все остальное – волчье. Острые уши, вытянутые морды, сверкающие зубы, пушистые хвосты. У меня возникает чувство, что это младшие братья и сестры Мокоши. Они носятся туда и сюда, воют, визжат, смеются. Возятся с длинным стеблем, на котором растут те самые красные цветки. С ним дети играют в догонялки, при этом сам стебель кажется мне живым – во всяком случае, он то ускользает, то вдруг набрасывается на кого-нибудь и начинает обвивать. Одним словом, ведет себя как толстая зеленая змея. Злая и ядовитая.
Мокошь рычит, когда мы приближаемся. Внезапно оказываемся в окружении суетящихся, визжащих, прыгающих маленьких созданий. Они моментально оборачивают свою зеленую змею вокруг нас. Красные цветки впиваются мне в лодыжки, жалят скрытыми шипами, словно осы.
– Пошли вон! – лает на них Мокошь. – Пошли вон, негодники!
Она грубо расталкивает их. Создания, злобно ворча, расступаются и освобождают дорогу. С зеленого стебля красными крупными снежинками падают лепестки цветков. Я иду вслед за Мокошь и замечаю, как напрягаются с каждой секундой ее плечи и затылок.