- Как скажете. Все документы и результаты хранятся в моем кабинете в медицинском корпусе.
- Вы храните такие документы в своем кабинете? Доктор, вы в своем уме? – эсесовец сделал быстрый шаг вперед, заставив доктора отшатнуться, но сразу выправиться, переходя в защиту.
- Конечно, нет! Они заперты в секретном ящике сейфа, о котором никто, кроме меня, и теперь вас, не знает. Пойдемте, я покажу вам их.
Он аккуратно обошел бригаденфюрера и направился к двери, краем глаза следя за своим гостем. Тот развернулся на каблуках и молча устремился за доктором.
Они пересекли один из лагерных дворов и вошли в здание из светлого кирпича. Пройдя по полутемному коридору с закрытыми дверями, они остановились у одной из них. Менгеле покопался в кармане и извлек ключ, который секундой позже с легким скрипом провернулся в замке.
- Прошу, проходите. Может, желаете кофе или чаю?
- Я желаю посмотреть результаты.
В голосе бригаденфюрера доктор почувствовал сталь и решил больше его не провоцировать. Эти исследования, судя по масштабам и неожиданному визиту начальства, были весьма важны для Анненербе. Что же, он не сидел сложа руки, потому ему есть что показать. Менгеле направился к сейфу и, покопавшись в нем, извлек папку с орлом на обложке.
- Вот. Мы закончили испытания по воздействию рентгеновского излучения на репродуктивную функцию унтерменшей**. Есть весьма интересные результаты. Вследствие воздействия излучения в подавляющем большинстве случаев испытуемые становились стерильны, тридцать один процент получили развитие опухолей органов малого таза. У женщин в абсолютном большинстве случаев подобные опухоли развиваются в матке. Мы пытались удалять их и дальше воздействовать путем облучения и медикаментозной терапии, но в итоге пришлось почти всех этих женщин умертвить – они стали неоперабельны. Среди мужчин мы отмечаем стопроцентную смертность вследствие облучения. Причины различны, но вывод очевиден – организм мужчины менее устойчив к длительному рентгеновскому облучению, нежели организм женщины. Причина смерти та же: быстрое и массовое развитие опухолей. Также мы применяли те препараты, которые вы нам предоставили…
- Выжившие после их применения есть? – бригаденфюрер присел на край стола и сцепил руки в замок перед собой. Взгляд Менгеле невольно приковали его тонкие, красивые и холеные пальцы с аккуратными, явно отшлифованными ногтями – в естественном состоянии человеческие ногти так не блестят.
- Да, есть. Из тридцати женщин, подвергшихся предварительному облучению рентгеновскими лучами, и затем получившими дозу препарата, выжили четверо. Одна находится в тяжелом состоянии, и я считаю, что нам придется ее умертвить, если дело не пойдет на поправку. Остальные перенесли воздействие вашего препарата гораздо лучше. Двое находятся в сознании, но нам приходится колоть им снотворное и привязывать к кровати – они очень громко кричат и не имеют ориентации в пространстве. Ещё одна - без сознания, но состояние стабильное.
- Я хочу на них взглянуть, - он поднялся с края стола и выпрямился, демонстрируя аристократическую осанку – Немедленно.
- Как вам будет угодно, - доктор кивнул и закрыл сейф, параллельно кидая тревожные взгляды на папку, которая снова оказалась в руках у эсесовца. – Но, чтобы пройти в палату, вам придется оставить верхнюю одежду и обувь – мы стараемся поддерживать в исследовательском боксе полную стерильность…
- Это не проблема. Идемте, - он бросил папку на стол и нетерпеливо кивнул замершему в напряженном ожидании доктору.
- Тогда следуйте за мной, - Менгеле повернулся к двери и они проследовали в противоположную часть здания, остановившись перед массивной металлической дверью. Войдя внутрь, они оказались в помещении, где не было ничего, кроме нескольких шкафов. Тут оба переоделись в стерильные тканевые костюмы, оставив верхнюю одежду и обувь в шкафах, и пошли дальше по ведущему из помещения коридору. По обеим сторонам коридора тянулись закрытые однотипные двери со светлыми табличками. «Палата №1», «Операционная №1», «Операционная №2», «Прозекторская»… Дверей было больше двадцати, и возле одной из них остановились доктор и его гость. Табличка на двери гласила: «Палата №6».
- Прошу! – Менгеле повернул в замке ключ и толкнул дверь от себя.
В палате находилось три койки, стоящие изголовьями к окну. К ним кожаными ремнями были привязаны три женщины. Две из них лежали так, словно они глубоко спят. На истощенном, сероватого оттенка лице одной из них залегли глубокие тени, ярко обозначившие еле намечавшиеся морщинки и делая из молодой женщины почти старуху. Вторая - поджарая женщина средних лет с коротко, под каре, обрезанными седыми волосами и удивительно молодым для своего возраста лицом - спала, глубоко дыша, с полуоткрытым ртом. Выглядела она также неважно. Глаза третьей женщины были открыты и бесцельно блуждали по потолку. Когда мужчины вошли в палату, ее взгляд сфокусировался на эсесовце, после чего и без того расширенные зрачки заняли почти всю радужку, и женщина закричала. Тот подошел ближе к кровати и внимательно вгляделся в перекошенное ужасом и испытываемой болью лицо.
- Заткнись! – крик мгновенно оборвался, словно в рот женщине воткнули крепкий кляп. Бригаденфюрер повернулся к Менгеле: - Какие у них характеристики, доктор? Кто они вообще? И почему эта настолько стара? - он кивнул на лежащую с левого края женщину.
- Та, что спит слева – Зофка Яцына, полька, тридцать один год. Судя по документам, имела дочь, умершую от кори в двухлетнем возрасте, больше детей не было. Я взял её, не зная точного возраста, в качестве эксперимента, - доктор внимательно оглядывал спящую. - И она удивила меня - несмотря на свой возраст, удивительно хорошо перенесла процедуру, хоть и… - доктор приподнял седую прядь, - …сами видите. Способна к зачатию. Препарат же погрузил её в постоянный сон, из которого она не выходит уже долгое время.
Он сделал паузу, переходя к другой кровати.
- По центру - Анна Михайловская, двадцать лет, детей нет. После облучения стала полностью стерильна – способность к зачатию у нее отсутствует. После применения препарата впала в глубокий сон, из которого выходит хаотично и начинает вести себя так же, как и эта, - он кивнул на третью женщину, глядящую на них во все глаза.
- А эта? – женщина неотрывно следила за всеми движениями незнакомого мужчины с ярко-зелеными глазами.
- Эта – Магда Дженгилевская, двадцать четыре года, по ее собственному утверждению, имела сына, умершего по дороге сюда. После облучения способность к зачатию не потеряла, менструации сохранены. Препарат переносит гораздо лучше, сознание теряет в эпизодических случаях, но имеет серьезные проблемы с ориентацией в пространстве. Также препарат вызывает у нее галлюцинации – она утверждает, что видит странного человека в доспехах и золотом шлеме, который приходит по ночам и смотрит на нее.
- Больше ничего? – голос бригаденфюрера стал не просто стальным, каждое произнесенное им слово стало будто пропитано невозможным холодом.
- Это пока все, - отрезал Менгеле.
- Неплохо, доктор. Очень неплохо, - эсесовец удовлетворенно покачал головой и вновь впился взглядом в Магду. – Я хотел бы получить копии всех данных. Также, думаю, вы можете начинать подготовку к решающей фазе. Материал для оплодотворения вы получите через несколько недель, а пока готовьте этих пациенток. В первую очередь – ее.
Он кивнул в сторону Магды и вышел из палаты, но на пороге остановился.
- И постарайтесь вывести из сна польку. Мне нравится ход ваших мыслей.
*А.А.Ахматова. «Бабушке».
**унтерменш - дословно: недочеловек. Так нацисты называли низшие, по их мнению, расы.