Оставалось надеть пальто, шапку со снежинкой, теперь нежно любимую, шарф с черными, серыми и красными полосами (Еве вполне хватило бы красных) и безумно дорогие перчатки с мехом, которые она постоянно теряла.
Вновь почувствовав себя в своей тарелке, Ева расправила плечи, взглянула в искусно обрамленное зеркало над длинной раковиной.
– Черт!
Она сменила удручающе нарядную одежду, однако лицо все еще было накрашено для бала-маскарада, что явно не подходило порядочному копу.
Схватив сумку, Ева вышла из ванной.
– Пибоди!
– Да, сэр!
Пибоди высунула голову из гардеробной Энтони Страццы.
– У тебя есть с собой косметика? Ну, знаешь, такая штука, которой можно стереть вот это все?
Для наглядности Ева обвела контур лица пальцем.
– Лосьон для лица? Средство для снятия макияжа? С собой нет.
– Черт, черт, черт!
– Ты прекрасно выглядишь.
– Ну да, я же только об этом и думаю.
– Ты по-прежнему неимоверно крутая. И цвет помады только подчеркивает твою крутость.
– Ерунда!
По собственному опыту Ева знала, что обычное мыло и вода просто размажут макияж, сделав лицо похожим на огромный синяк, и потому решила оставить все как есть.
Она хотела было запихнуть туфли в сумку, но Пибоди коршуном кинулась к ней.
– Их нельзя бросать как попало! У тебя разве нет пыльников для обуви? Я лучше сама их уложу! Дай сюда! Похоже, у доктора Страццы было обсессивно-компульсивное расстройство.
– С чего ты взяла?
– Взгляни на его гардеробную. Там идеальный порядок. Одних белых рубашек штук шестьдесят, причем абсолютно одинаковых. Белые рубашки, черные, коричневых меньше. Черные брюки, черные костюмы, серые костюмы. Никаких ярких цветов. Все в безукоризненном состоянии, – продолжила Пибоди, укладывая туфли сперва в специальные мешочки, а потом в сумку. – Одежда аккуратно развешана. В шкафу есть повседневная и спортивная одежда, при ее выборе доктор снизошел до темно-синего цвета. Абсолютно все вещи тщательно сложены и лежат на своих местах, даже белье и носки. Ах да, манжеты всех рубашек, даже повседневных, украшены его монограммой. Две пары белых кроссовок, две пары точно таких же черных, и те и другие новые. Все остальное – строгие классические туфли черного цвета. Около пятидесяти пар. Каждая вещь занесена в компьютер, причем там указано не только когда ее надевали в последний раз, но и место и дата покупки. Всей одежде и обуви не больше года.
– Значит, он был привередой.
– Не то слово!
– Проверь другую гардеробную.
Сама Ева подошла к прикроватной тумбочке, выдвинула ящик. Достала планшет, провела пальцем по экрану. Убедившись, что планшет заблокирован, прицепила к нему ярлычок и уложила в пакет для Макнаба и электронного отдела. Затем кинула в пакеты для сбора улик два пузырька: один с рецептурным снотворным, второй – с препаратом для повышения потенции, белую шелковую повязку на глаза и длинный белый шнур из шелка.
Размышляя над находками, Ева обошла кровать и открыла ящик другой тумбочки. Еще один планшет, который включился без пароля. На планшете обнаружилось несколько книг о том, как принимать и развлекать гостей, варианты меню.
Пибоди вошла в спальню, когда Ева нюхала изящный флакончик с золотой лилией на крышке.
– Духи. На ее планшете только домоводческая ерунда. Ни тебе личной информации, ни фотографий, ни музыки. Ничего.
– Их гардеробные очень похожи, только у нее женская версия. И почти в таком же идеальном порядке. Вся одежда белая, лишь кое-где серебряный или золотой рисунок, но исключительно на белом фоне. Нижнее белье самых разных фасонов, от девичье-невинного до вызывающе эротического, как у шлюхи. Ночные рубашки и пижамы в том же стиле.
– Интересно. И никаких секс-игрушек. Хотя он принимал таблетки для стояка… – Ева обошла комнату и продолжила: – Может, это какая-то разновидность БДСМ? Белая с золотом спальня, совсем как церковь или храм. Впрочем…
К тому времени, как Ева закончила осматривать ванную – масло для ванны и куча гигиенических средств с тем же запахом, что и духи, – команда из морга и чистильщики уже приступили к работе.
Ева повертела в руках тюбик с гелем для снятия макияжа и, поборов искушение, поставила на место.
– Лилии и белый цвет. Лилейно-белый. Возможно, Страцца требовал от жены непорочности или хотел, чтобы она изображала невинность. Этот образ разбился вдребезги, когда ее изнасиловали.
– Думаешь, убийца знал кого-то из них или обоих?
– Он знал достаточно, чтобы незаметно проникнуть в спальню, – ответила Ева, когда они с Пибоди выходили из комнаты. – Дафна Страцца сказала, что они с мужем поднялись наверх после приема, а убийца уже их ждал. Говорит, что это был дьявол. Она все еще в шоковом состоянии, но выразилась именно так.