Тут гаррино раздражение достигло пика, и он, не выдержав, прямо-таки взвился с кровати. Сердито пыхтя и не особо заботясь о тишине, он торопливо натянул брюки, всунул ноги в кроссовки и выскользнул во дворик, намереваясь разыскать Мерлина. Потому что хватит! Ещё одного лжеца он не вынесет.
Искать Мерлина ему не пришлось, тот обнаружился за тем же столом в своей большой комнате. Но не успел Гарри рта раскрыть, как Мерлин поднял ладонь, прося помолчать. Захлопнув рот, Гарри только теперь обратил внимание на то, что перед Мерлином на столе находится крупный кристалл, размером с хорошую книгу, прозрачный и широкогранный. Рука Мерлина качнулась, приглашая Гарри присоединиться.
— Садись, Гарри, я тоже об этом думаю, вот, попросил Кристалл показать мне твое прошлое. Твое и твоих родственников. Давай-ка вместе поглядим, может, и поймем чего…
Помедлив, Гарри подошел и сел на лавку рядом, всматриваясь в глубины кристалла. И увидел двух мужчин. Северуса и Альберта. Причем Альберт рвался из рук крепко обнимающего его Северуса, рвался и кричал, громко рыдая:
— Они убили его! Убили моего сына!!! Моего мальчика!
Гарри присмотрелся и понял — прошлое. Северус и Альберт выглядели гораздо моложе нынешних. Сердце сдавила тупая боль. Как? Что случилось? Почему?.. Словно отвечая на его безмолвные вопросы, картинка сменилась.
— Только не Гарри! Прошу, только не Гарри, убейте лучше меня! Меня!
— Авада Кедавра!
Зеленый луч пронзает тело рыжеволосой женщины, и она, раскинув руки, падает замертво. Отпихнув её ногой, высокий чародей нацеливает палочку на малыша в кроватке и снова произносит роковые слова. Миг — и маленький ангел улетает на небеса вслед за матерью, а в кроватке лежит бездыханный малыш Гарри Поттер. Почти сразу умирает и Темный Лорд, он вдруг падает на пол, как подкошенный…
Гарри видит, как отлетает от тела душа в виде серебряной бусины, точно такая же, которую чуть не высосали дементоры из Сириуса на третьем курсе Гарри. Бусина стремится к потолку, хочет улететь туда, куда и положено душе, но что-то ей мешает, что-то препятствует её отлету — она суетливо мечется по комнате. Пока наконец она не оказалась втянута в хрустальную сферу-фиал, где загорается призрачным светом. Этот фиал — Ловец душ — держит в руке Дамблдор. Подойдя к кроватке, он посмотрел на детское тельце и разочарованно хмыкнул:
— Надо же… не сработало.
Снова меняется картинка. Гарри, мучительно сведя челюсти, смотрит, как Дамблдор со свертком в руках проникает в красиво обставленную детскую, за окном, видимо, та же ночь, потому что тельце ещё не остыло, что позволяет старику беспрепятственно переодеть мертвого ребёнка в одежку другого мальчика, которого он уносит с собой, оставив в кроватке подмененного подкидыша со слегка измененной внешностью.
Дамблдор в той же комнате в доме Поттеров сутки спустя. Усыпив маленького Гарри Ранкорна, он производит над ним ритуал создания крестража: надрезав лоб младенцу, старик переливает в рану душу из фиала. Душа, надо ей отдать честь, сопротивляется, отбрыкивается и упирается и, улучив момент, удирает сквозь потолок, куда Дамблдор не может проследовать по причине своей материальности. Старик поминает Мордреда и Моргану, смотрит на ребёнка и вдруг успокаивается — кусочек души (магии с частью памяти Тома Реддла о последнем убийстве) всё же просочился в ранку и засел там. Края раны сияют призрачным светом… зигзагообразной полосой, молнией. Знаменитым гаррипоттеровским шрамом.
— Господи!.. — прозвучал чей-то возглас. Гарри рывком оторвался от кристалла и развернулся к двери, взглядом врезаясь в расширенные серые глаза Альберта Ранкорна. В глаза своего родного отца.
Глава 5. Ночь, полная чудес…
Гарри, оглушенный неожиданной и невозможной правдой, медленно встал, не сводя потрясенных глаз с Альберта. Папа… Это его папа. Родной, настоящий папа. Живой. Не призрак из палочки Волдеморта, не фотография в рамочке, а живой, реальный человек из плоти и крови, которого… Которого можно… К которому можно прикоснуться…
Словно в полусне, Гарри двинулся вслед за своими мыслями — дотронуться до родного человека, убедиться, что он действительно реален. Сердце в груди бухало так, что грохотом отдавалось во всем теле, особенно сильно налегая на уши. Альберт, шагнувший навстречу, сгреб сына так, словно боялся, что тот растает в воздухе, а он проснется и снова поймет, что это ему приснилось. Значит, не зря ты мне снился, сын. Ты подавал мне знак, что жив и ждешь меня… Мальчик мой…