Этот разговор Гарри запал очень глубоко в душу, и, спеша на платформу девять и три четверти, он ощущал легкую грусть от того, что по-прежнему не сможет назвать кого-то дедушкой и бабушкой. Просто нет их у него… От печальных мыслей его отвлекла Гермиона, уже прибывшая на вокзал Кингс-Кросс. Увидев девушку, Гарри тут же разогнал печали прочь и радостно обнял свою теплую каштановую красавицу.
— Привет… — выдохнули они одновременно и слились в поцелуе. Распрощавшись с провожающими их родителями и оставив знакомиться дальше самим, они юркнули в стену перехода. Возле поезда снова остановились — поцеловаться…
— Это… Это что? Что это такое?! — возмущенно заорал кто-то рядом с ними. Сильная рука ухватила Гарри за плечо и рывком отшвырнула от Гермионы с ревом: — Это моя девушка!
В единый миг взбеленившись, Гарри развернулся и впечатал свой кулак в веснушчатую красную рожу.
— Черта с два она твоя, Рон! Своих девушек не предают и не бросают в лесу!!!
И то ли магия Гарри так созрела, то ли Мерлин сделал ещё один прощальный подарок, переслав его с Килгаррой, но над вокзальной площадью развернулась картина. ТА САМАЯ, где Рон сорвался в усталую истерику и предал их, Гарри и Гермиону, предал подло и жестоко, плюнув на миссию и друзей. Весь вокзал с толпой народа душ эдак пятьсот завороженно наблюдал, как красный злой Рон несется по лесу, отмахиваясь от бегущей за ним Гермионы… Как он достиг границ защитных чар палатки и трансгрессировал, оставив рыдающую девушку. Апофеоз настал, когда Рон переместился к Биллу и Флер и сказал им:
— Мне надоело жить в полевых условиях, морозить жопу в тряпочном шалаше и жрать горелые остатки того, что сгорело, эта дура совсем не умеет готовить! Не то что наша мама!
За «дуру» Гарри с наслаждением выбил Рону зубы и сломал нос. За всем этим мрачно следила Молли Уизли, уперев руки в боки и дожидаясь своей очереди. А когда Гарри начесал кулаки и отошел от воющего урода, подошла и встала над душой.
— Вот ты, значит, как, Рон? А нам-то наплел, что уходишь в великий поход, завещанный Великим Дамблдором! Хотя у него тоже та ещё душонка оказалась… Но ты-то, Рон, ты-то! Как ты мог так поступить с друзьями? Не так мы с Артуром тебя воспитывали, совсем не так!.. Ах ты… ничтожество! Позор! Твои старшие братья никогда не опускались до такого, ни Билл, ни Чарли, ни близнецы, ни Перси… — на последнем Молли запнулась было, но её поддержал Артур.
— Ни Перси! — твердо подхватил он. — Перси отсеялся от нас для того, чтобы не привлекать к семье излишнего внимания со стороны Того-кого-и-так-далее. Рон, Рон, я и не знал, что ты такой мелочный…
На этом месте поезд дал предупредительный гудок, и народ, спохватившись, начал расходиться: дети — по вагонам, родители и провожающие — по домам, впрочем, новости никто не отнял, и они вовсю обсуждали увиденное и услышанное. Гарри и Гермиона нашли Невилла с Полумной и вчетвером заняли купе.
— Гарри, а Джинни проблем не доставит? — спросила немного смущенная Гермиона.
— Не доставит. Я с ней ещё в «Норе» расстался, сказал, что у нас нет будущего.
— Но, может, тогда не было, а сейчас есть? — всё ещё нервничала Гермиона.
— И сейчас тем более нет! — твердо заверил её Гарри. — Сейчас и навсегда — ты, и только ты. Гермиона, я люблю тебя.
В глазах Гермионы сверкнули слезы. Это было правдой. Рон никогда не говорил тех слов, самых главных в жизни каждой девушки, этих трех важных слов: «я люблю тебя». Рон сам себе подписал смертный приговор, заявив бесцеремонно и нагло, что она — его девушка, то есть грубо и бессовестно обозначив её как какую-то неодушевленную бесправную вещь. И ставя последнюю точку, Гермиона Грейнджер поцеловала в губы своего уже точно парня, Гарри Ранкорна.
Глава 10. Эпилог Мерлина
Проследив за тем, как дети уныривают в кирпичную стену перехода, Грейнджеры и Ранкорны с интересом уставились друг на друга.
— Мы вас раньше не видели, — вежливо заметила Джина, милая шатенка среднего роста. — Гарри всегда провожали Дурсли…
— Да? — так же вежливо отозвался Альберт. — Мы с ними незнакомы, к сожалению. Да и Гарри не знает, куда они уехали, а жаль, надо сообщить им, что беды миновали и они могут вернуться домой.
— Так им же позвонить можно! — воодушевилась Джина. — Петунья с нами созвонилась, жаловалась, что дом, который им предоставили в качестве укрытия, совсем не пригоден для жилья. Это, простите, какая-то жалкая лачуга где-то в Кенте.
— Хм, Дурсли поселены у Дедалуса Дингла? — переглянулись Альберт с Терезией.