Есть нерешенные проблемы в школьном обучении. Обращает на себя внимание, что большинство учащихся — мальчики. Еще живут старые традиции: многие родители не отпускают девочек на учебу. Но и это скоро уйдет в прошлое.
Наступил вечер, пора прощаться с губернатором Меденина. Пять охранников в красных высоких тарбушах отдают по-военному честь. На небе уже рассыпались первые блестки звезд. Я уезжал из города с мыслью о том, что, вероятно, никогда больше его не увижу, но и никогда не забуду…
РАВНИННЫЙ И ГОРНЫЙ ТУНИС
Даже в такой небольшой стране, как Тунис, природа Юга и Севера резко отличаются между собой. Мы едем по шоссе, пересекающему южную часть страны. По обе стороны дороги расстилаются белые, словно заснеженные, солончаковые степи, уходящие к горизонту фарфоровой гладью. Неожиданно, как из-под земли, на пути встает группа взлохмаченных, как будто чем-то недовольных кактусов. Они обступают шоссе, протягивая к проезжающим колючие ладони своих ветвей. Но вот кактусы остаются позади, и машина мчится среди медно-красных песчаных барханов пустыни Большой Восточной Эрг. Если смотреть на пустыню с возвышенности, она кажется детской песочницей: повсюду ровные, словно вылепленные формочкой, дюны и холмы. Это подступы к Сахаре…
Желтая песчаная поземка кружит по асфальту, бросается под колеса машины, бьет в ветровое стекло, залетает в открытое окно. На зубах песок… Песок смерчей Сахары. Тысячелетиями кочуют песчаные волны по великому океану пустыни. Они то застывают стадом рыжих дюн и, притаившись, поджидают жертву, то вдруг взвиваются бешеным сирокко и, застилая небо, сметая все на своем пути, носятся по африканским просторам.
Выхожу из машины… Ноги погружаются в горячий, мелкий, как тончайшего помола мука, песок. Шаг, другой. Одна дюна, вторая…
— Осторожней! — кричит шофер. — Пустыня, даже когда она кроткая и лежит рядом, у дороги, опасна и коварна. Вы и не заметите, как заблудитесь.
Действительно! Следы, только что отпечатанные на зыбком песке, исчезли, словно их засыпала чья-то невидимая рука. Я разворошил ногой гребень дюны, он осыпался и скоро снова принял прежнюю форму. Беру пригорошню песка. Мелкие крупинки, перемолотые веками…
Безмолвная пустыня живет своей жизнью, своими тайнами и загадками. На гребне песчаной волны вдруг появляется юркая ящерица. Она замирает, будто к чему-то прислушиваясь. Затем так же неслышно, как и появилась, исчезает. Кругом — ни живой души, только бесконечные дюны да огненное солнце.
Вдруг впереди что-то заблестело, заискрилось. Устремляюсь туда и вижу… каменную розу, выросшую на голом песке. Желто-розовые, переходящие в красно-бурые и коричневые тона кристаллы крепко сплавлены в замысловатый цветок величиной с большую тарелку — розу пустыни.
Шоссе не углубляется в пустыню, а теснится ближе к оазисам и населенным пунктам. И как только кончается царство золотистого сыпучего песка, к обочине снова сбегаются взъерошенные кактусы и голубые агавы. Иногда заросли кактусов покрывают всю окрестность — и холмы и уходящие к горизонту равнины. Кактус — одно из самых распространенных в Тунисе растений. Он встречается повсюду. В городе растет в парках, за оградами вилл. В сельской местности крестьяне обсаживают кактусами свои участки и таким образом создают надежную изгородь, защищающую сады и огороды от скота. Кактусы дают вкусные плоды, которые считаются деликатесом. Плод кактуса величиной с грушу имеет специфический сладковатый вкус, чем-то напоминающий вкус дыни. Сезон созревания плодов — август-сентябрь. В это время кактусы расцвечены пурпурно-оранжевыми поспевающими плодами. Однако добраться до них без хорошего ножа или топора невозможно. Яркие шишки плодов облепляют усеянную колючками ладонь кактуса. Крестьяне, прорубая в зарослях проходы, осторожно срывают нежные плоды, собирают их в корзины и везут в город. Здесь плоды продают со льда — холодные, они особенно приятны на вкус. В Тунисе есть специальные плантации, где кактусы посажены ровными рядами, что позволяет сборщикам плодов легко собирать урожаи.
Сажают кактусы необычно. Продолговатую зеленую лепешку режут пополам и каждую половину втыкают в землю. Колючие краюхи быстро принимаются, пускают корни, и кактусы начинают расти.
Много в стране дикорастущих агав. У этого растения острые, похожие на мечи листья, достигающие человеческого роста. Агавы не находят здесь полезного применения, хотя в некоторых странах из них получают сырье для изготовления веревок и канатов. Агавы истощают почву, поэтому в Тунисе их вырубают, но они вырастают снова, топорща обрубленные ветви и не желая сдаваться.
ОХОТА НА КАБАНОВ
В один из субботних дней тунисские друзья пригласили меня на охоту…
Выезжаем рано утром. Сначала дорога идет по равнине. Зеленым бархатом расстилаются поля. На одном участке пыхтит трактор, на другом тащится бык, впряженный в деревянную соху. За окном автомашины проплывают щеголеватые фермы и усадьбы, а вокруг них бедные, невзрачные лачуги. Над хижинами, сделанными Из соломы и земли, которые называют здесь «киби», возвышается минарет мечети.
Несколько раз переезжаем через реку Меджерд. 4 Река плутает и колесит по равнине, как будто подшучивая над путниками — только через нее переедешь, а она уже опять переливается впереди коричневой, как олифа, водой. Берега крутые, высокие, и кажется, что река течет по дну ущелья. Пейзаж оживляют белые узкие мостки да тонконогие аисты.
Одно за другим мелькают названия деревень, написанные на дорожных столбах по-арабски и по-французски; в переводе они означают: Базар в среду, Базар в четверг, Базар в пятницу…
Такие названия говорят сами за себя, и желающим поехать на базар в тот или иной поселок не надо спрашивать о том, в какой день он там бывает.
Взобравшись на холм, дорога круто спускается в ложбину. Справа и слева тянутся виноградники. Но вот машина въезжает в маленький городок Бежа. Вокруг ни одной арабской постройки, как будто мы не в Тунисе, а в Швейцарии: костел, коньки черепичных крыш, зеленые факелы кипарисов. Здесь живут французы-виноделы.
Минуем городок и въезжаем в золотисто-изумрудный осенний лес. Дорога поднимается все выше, становится прохладно. Машина останавливается неподалеку от большого дома, крытого розовой черепицей. Подходим к дому. Тишина. В лучах солнца радужно переливается осенняя паутина. Отель называется «Дубки». Все охотничьи тропы ведут к этому уютному пристанищу, притаившемуся, как большущий гриб, в лесной чаще. Здесь мы располагаемся и готовимся к встрече с четвероногими обитателями леса…
Егеря и несколько охотников с собаками отправляются в густую чащобу. Они будут гнать зверя к широкой просеке, где на расстоянии тридцати шагов друг от друга выстроились стрелки, готовые крупной картечью или пулей встретить кабанов. Отойдя к условленному месту, загонщики начнут шуметь, стрелять в воздух, науськивать собак на еще невидимого зверя. Их задача — выгнать кабана из зарослей на открытую, вырубленную площадку.
От спутников узнаю много интересного об особенностях охоты на кабана. Оказывается, у кабана свои «железные» привычки, которым он ни за что не изменит. Поэтому очень важно знать их. Во-первых, кабан никогда не будет бежать под гору. Он всегда бежит вверх. Соответственно нужно строить и операцию охоты: загонщики должны стоять у подножия холма, встречающие зверя стрелки — на возвышенности. Во-вторых, кабаны никогда не мчатся напролом, не разбирая дороги, как это принято считать. Наоборот, они отлично знают свои кабаньи тропки, которыми испещрен весь лес. И кабан бежит только по такой протоптанной дорожке. Он верит ей…
Мы вошли в рощу и побрели среди дубовых стволов, внимательно рассматривая валежник, засыпанный недавно опавшими желудями. Каждому из нас хотелось первому отыскать еле заметную тропу кабанов. И вот, когда мы были увлечены поисками следов зверя, появился сам зверь. Черно-бурый клыкастый кабан несся прямо на нас. Он-то отлично знал свою тропинку. Низко опустив морду, вероятно, чутьем определяя дорогу, он бежал быстро и легко, не задевая веток. Мы одновременно вскинули ружья, одновременно нажали курки… В тишине дремлющего леса грянули два выстрела, и сизый, словно махорочный, дым пополз по листве деревьев. Снова стало тихо. Ощерив длинную с нежно-розовыми деснами морду, у наших ног лежал большой косматый зверь…