Первому доводу почему-то не поверили. Вероятно, потому, что никто не знал, что было на уме у Бали, когда он в одиночку, потихоньку расставлял свою сеть. Вняли второму аргументу — что он хороший охотник. Это действительно знали все, тут уж без обмана. Кто же станет гнать из племени хорошего ловца? Смех и шутки смолкли. На Бали больше никто не обращал внимания. Это означало, что инцидент исчерпан. Ни завтра, ни позже ему никто этого не напомнит. Всему свое время и место.
Разговор у костра пошел о том, когда сниматься с этих мест. Насколько я понял, дела у племени шли неважно. Неделю подряд охотники возвращались ни с чем, и на ужин приходится есть орехи кола и корни, как было сегодня. И племя решило послезавтра уходить в новые края, искать удачи в глубине джунглей. И так всю жизнь…
Пигмеи живут исключительно тем, что им дает окружающая природа, джунгли. Женщины собирают съедобные дикие плоды, полезные травы, улиток, термитов. Мужчины промышляют охотой. На газелей ставят сети, сделанные из волокнистых растений. На более крупных животных охотятся с самодельными луками и арбалетами. Всадив тонкую, как спица, отравленную стрелу в спину дикого буйвола или антилопы, пигмеи терпеливо идут за животным, идут порой сто километров, ожидая, когда яд сделает свое дело. Яд используется особый, не отравляющий мясо, он останавливает лишь сердце. Применяются и охотничьи хитрости. Я видел у пигмеев маскировочный костюм из страусовых перьев. Облачившись в него, охотник подходит близко к стаду животных и поражает одного, а то и двух отравленным копьем. Пигмеи охотятся даже на слонов. Копченое мясо слона долго сохраняется, считается деликатесом. Мне оно показалось несъедобным из-за его твердости. Не имея огнестрельного оружия, эти маленькие люди одолевают гигантов джунглей хитрым маневром. Слоны обладают хорошим обонянием, издали чувствуют приближение человека. Пигмеи изготовляют специальную мазь, отбивающую человеческий запах. Таким составом обмазывают самого ловкого охотника. Неслышно подкравшись к пасущемуся стаду слонов, смельчак подлезает под брюхо одного из них и втыкает поближе к сердцу отравленную стрелу. Слон может даже и не почувствовать укола. Теперь остается следить за стадом, от которого постепенно начнет отставать раненый слон, и ждать, когда он свалится. Из туши тут же выпускают кровь, разделывают, а мясо едят месяцами.
В НОВЫЕ КРАЯ
Я спал в отведенном мне шалаше на свежесрубленных пальмовых ветвях. Сквозь сон слышал монотонный рокот дождя. К утру дождь кончился. Опушка искрилась изумрудом мокрой, словно лакированной, зелени, сверкала бусами капель.
Коллективный завтрак был весьма скромен: по щепотке варенных в собственном соку термитов. Племя явно бедствовало, и уход в новые края был жизненно необходим. На последнюю в здешних местах охоту отправились все мужчины и юноши.
Пройдя километров восемь лесом, мы вышли в район, поросший кустарником. Сочные листья невысоких кустарников — излюбленная пища газелей. На них-то и расставили большие, как рыбацкий невод, сети. Затем с шумом и криками ловцы принялись шнырять среди кустов. Заметив и спугнув газель, ее стараются гнать туда, где стоят путы. Обычно газели бегут к лесу, чтобы скрыться в чаще. Зная эту повадку, пигмеи ставят западни около леса.
Пойманные в тот день две небольшие газели вызвали ликование племени. По случаю удачной охоты и в связи с уходом в новые края на поляне устроили танцы. То оглушительно грохоча, то замирая, словно перешептываясь, били тамтамы. Девушки и женщины, некоторые с детьми на руках, ходили вкруговую по поляне, пластично выгибая тела, отбивая босыми ногами ритм танца. Единственное их украшение — голубая татуировка на грудях и симметричные линии выпуклых шрамов на животе. Эти знаки наносят на тело во время обряда посвящения в совершеннолетние. Пигмеи выходят замуж и женятся в четырнадцать-шестнадцать лет. После рождения каждого ребенка муж в течение двух лет не имеет права прикоснуться к жене. Считается, что за этот срок пигмейская женщина должна окрепнуть, выкормить новорожденного.
Танец пигмеек
Расставаясь с пигмеями, я спросил, куда они держат путь. «Туда», — отвечали маленькие обитатели джунглей, показывая в неопределенном направлении…
Камерунская новь
СУДЬБА СТРАНЫ
Имя «Камерун» стране дали португальские мореплаватели. Они были первыми европейцами, проникшими в 70-х годах XV века в устье реки Вури. Выловив в этой реке множество креветок (по-португальски — camaroes), они назвали ее «Рекой креветок», или «Rio dos camaroes». Это название впоследствии распространилось на весь прилегающий район.
В XVII–XVIII веках Камерун стали посещать сначала голландские мореходы, а затем французские, английские, немецкие миссионеры и торговцы, которые основали на побережье несколько факторий.
В 1884 году немецкий путешественник Нахтигаль навязал местным вождям береговой полосы договор о протекторате, а вскоре и весь Камерун превратился в германскую колонию.
После первой мировой войны территория страны была произвольно поделена между державами-победительницами — Англией и Францией. В результате некоторые народы оказались по обе стороны границы.
Итак, Камеруну пришлось испытать на себе жестокость и изощренность колониализма трех западных держав. После образования Федеративной Республики Камерун в 1961 году народы страны воссоединились.
В этом очерке я хочу поделиться своими впечатлениями об одном камерунском докторе, с которым познакомился при неожиданных обстоятельствах.,
НОЧНАЯ ВСТРЕЧА
Столица Центральноафриканской Республики Банги. Ночь. Отель «Рок». Завтра утром мне лететь в Двалу — экономическую столицу Камеруна. По случаю отъезда устраиваю прощальный ужин моим новым друзьям — африканским журналистам.
Сидим в саду отеля под мохнатой кроной манговых деревьев. В листве копошатся, повизгивают гигантские летучие мыши. Кто-то предлагает пойти в соседний бар, где есть помещение для игры в кегли. Отправляемся туда. Скоро входим в азарт, запуская в шеренгу деревянных бутылок тяжелое ядро. К нам присоединяется широкоплечий африканец в черной фетровой шляпе, с сигарой в зубах. С кеглями у него не очень получается, и наш неудачливый партнер предлагает переключиться на стеклянные бутылки с пивом. Мы знакомимся. В разговоре я обмолвился, что утром лечу в Двалу.
— Доктор Хаппи, из Двалы, — представляется африканец. — Тем же рейсом, что и вы, возвращаюсь завтра к себе.
Прежде мне приходилось слышать и читать о традиционном африканском гостеприимстве. Бывая в странах Африки, я оценил любезность и радушие малагасийцев, сенегальцев, мавританцев, жителей Берега Слоновой Кости, Чада… На этот раз гостеприимство камерунца проявилось как-то неожиданно быстро и конкретно. Доктор Хаппи заявил, что с аэродрома в Двале мы поедем к нему: «Вы остановитесь у меня. Я вас познакомлю с Камеруном!»
Я знал, что отказаться в таком случае — значит обидеть, а может быть, и потерять интересного человека.
Известность доктора Хаппи я оценил только тогда, когда мы прибыли в Двалу. В таможне чиновники брали под козырек, даже не заглянув ни в паспорт доктора, ни в багаж. Ему услужливо несли чемодан, говорили приветствия. Мы сели в такси. Шофер, не спрашивая адреса, привез нас прямо к дому доктора.
Небольшой двор перед одноэтажным домиком на окраине Двалы. По двору бродят куры. Рядом лесопильное предприятие, слышно, как воет диск электропилы. Поднялись на крыльцо и сразу попали в гостиную — двери в доме нет, дверь снята с петель…