— Спасибо.
Утешила.
Ну, это кое-что проясняло. В погоне и наблюдении за той стороной, проблемы и природа этой волнует всё меньше. А в итоге такая мелочь, как перевод часов, сейчас всё сломала. Чем больше пафоса мы ищем, тем с большим треском наш провал, по-другому и не скажешь. Хотя, может, оно и к лучшему — так хоть подготовить успею. Или потерять. Да ладно, кому я лгу. Не ко всем вещам можно подготовиться. А теперь её тут ещё час держать. Завлечь внимание девушки на целый час, не прибегая к особым ухищрениям — в целом, задача посильная, но не при подобных же обстоятельствах.
— Ты спешишь куда-то? Чем-то встревожен? — неожиданно-заботливый тон с её стороны.
— Настолько, что всё устроил раньше положенного, и вот мы здесь.
А чего? Правда всё и как есть. В Даяне всё ещё ощущается заинтересованность. Я уже отмечал, она — светлая. Из тех, которые верят до последнего. Возможно, по-этому не использую запасной план. Но Ротти уже скалит зубы, готовится. Даже слышно, как слюной исходит, облизывается.
Нет, ничего дурного — просто пригрузить слишком сильным впечатлением, отключить сознание — упадёт в обморок, а мы подождём. А там всё готово будет. Не отпускать же теперь, из-за такой глупости.
— А что положено?
Гулять так гулять: терять всё равно уже нечего. Интересно, как я сейчас выгляжу со стороны?
Стою, курю. Потёр подбородок, внимательно посмотрел на неё.
За спиной — серое небо, густые тучи. Справа от меня — перегородка, выход в коридор. По правую руку — длинная стенка с раковиной и прочей всячиной.
Тёмные волосы до лопаток, белая рубашка, синие брюки. Щуплый весь, тонкий — гляжу на это растерянное солнышко, в улыбке скалюсь — да, именно так: «скалюсь». Часто замечал в зеркалах именно подобное выражение лица.
— Скажи-ка мне, Даяна, приключалось ли с тобой нечто такое, чему ты не могла найти объяснения? Может быть, что-то странное, или таинственное.
Этот вопрос вызвал вполне закономерную улыбку.
— Ага, а сейчас ты достанешь волшебный порошок, бросишь его в то самое зеркало, и мы попадём на Косой переулок.
— У тебя столько шрамов. Неужели ни одного в форме молнии?
Даяна скривилась, закусила губу. Стиснула кулаки. А потом рассмеялась.
— И для чего же я избрана?
— Для того же, зачем и выжила.
Мысли, направленные во внутреннюю тьму, могут убить. Других.
Хлёсткий свист — я аж дёрнулся, едва успеваю уйти — тёмный жгут пролетел прямо над ухом, оставил едва-заметную царапину на шее.
Хозяйка этого «хлыста» зажмурилась, опустила голову, сжала зубы. Её мрак опасно запульсировал, налился багрянцем — недобрый, очень недобрый знак.
— Город детства не найдёшь в царстве мёртвых. Твои сны — это путь через бездну к заветной мечте.
Шлейф тьмы обмяк, девушка дёрнулась, как от удара.
Иные боги, хвала всем вам, спите спокойно в Ониксовом замке. В конечном итоге, кто б так помог мне, если не вы.
— Ты тоже поранился? — тихо спросила гостья, приходя в себя. — Когда успел?
— В смысле, тоже?
— Я не знаю, — Даяна закрыла лицо руками, и все глаза на её полотне сумрака сощурились, засияли. — Не знаю. Не надо так делать, пожалуйста. Не нужно больше несчастных случаев.
Ну, это уже не так страшно. Вернее, страшно, но ожидаемо. Если у тебя «боевая» тьма, то сколько ни направляй свою злость в себя, в итоге страдают окружающие. Мы — смотрители, охранники, другие, кто знает ту сторону — получаем прямые ранения. Остальных людей после такого преследует череда неудач. Может закончится смертью.
Дальше было значительно проще. «Ключик к замку подберётся всегда», особенно, если одно является частью другого.
Она могла не подозревать о том, насколько жив и материален её внутренний мир, но родственные души с его помощью распознавать научилась. В конечном итоге, подобные ей мечтатели ищут одну дорогу — к своему же сердцу, блуждая в сердцах других.
Что было дальше? Фирменный микс-тейп «Кухонная философия с каплей психоанализа», всё по канону — она мне плачется, я её слушаю. Я бросаюсь красивыми образами, она соглашается с их актуальностью.
Они ей подходят, попадают в её настроение.
Смеётся со слотиков, которые снова выползли из открытой сумки — нет, всё ещё не может их видеть. Зато пытается погладить, почувствовать.
— Теперь буду знать, от чего у меня депрессия, — она провела рукой над столом. Прямо поверх шерсти одного из лиловых комочков. Тот весь вытянулся, носик вздёрнул, лапками за её палец ухватился — и на ладонь юркнул.