В Хмаровске всего один рынок, но настолько большой, что кажется, будто тут есть всё. Крытые павильоны, ларьки под открытым небом, бродячие торговцы — больше тьмы, наверное, только на Лесной в центре. И повсюду едкий зеленоватый туман — маммонки, у них тут дом. За каждую монетку цепляются. Именно из-за них люди начинают торговаться, сомневаться, набивать или снижать цены — залетят в кошелёк, и давай добром звенеть.
А потом жалобы, что кассы пустые, что мелочи на сдачу не хватает, или на проезд лишней гривны нет, одни крупные купюры остались. Маммонки маленькие, вот и жрут всё звонкое и мелкое. Крупные купюры не трогают — они им не вкусные. Для них отдельный кармашек для мелочёвки ношу — почему б не покормить лишний раз? Да и так всяко удобнее, чем в свой бумажник пускать.
Прохожу мимо очередного отдела с одеждой, глаз зацепился за длинный плащ. Такой же, как у моего учителя был. Настолько, что даже воротник один-в-один сложен: правый раскрыт, прикрывает грудь, левый — отведён, как надо.
Захар, где ты сейчас? Жив ли?
У Тебя ведь тоже есть такие люди, к которым привязана, за которыми скучаешь, правда? В моём случае — это он, Захар Панченко из села Глухово, юговосточная Украина.
Этот человек пришёл в наш дом почти сразу после случая с Ротти. Поздоровался со мной, с моими родителями. Сказал, что явился по объявлению — мне как раз учителя английского искали. О пользе данного языка я уже узнал, потому что почти вся, интересующая меня информация, на наши родные не переводится, и прокачивать навыки необходимо.
Но было в уроках Захара и кое-что ещё.
Почти сразу он дал понять, что знает о случившемся. Спросил, была ли у меня собака. Слышал ли я про несчастные случаи в городе.
В тот момент я испугался — этот пристальный взгляд, тёплая улыбка, крючковатый нос. Лысый, с длинными тонкими пальцами (у всех, кто связан с той стороной, кстати, руки похожи — всегда чуть более тонкие, чем обычно, и вытянутые, как для пряжи). Не ждал ответа, просто добавил: «Куриная косточка — очень удачно. Не потеряй её».
А потом предложил заниматься трижды в неделю — один урок английского, два — знаний.
Уболтать родителей ходить на занятия к нему домой не составило проблем. С тех пор и началось моё обучение.
Если хочешь, можешь пролистать это письмо — дальнейшую его часть я хочу сделать не то, что уроком-основой, но кратким обзором того, что узнал от Захара за пять лет обучения с ним, с седьмого по одиннадцатый класс.
Прежде всего усвой следующее — та сторона здоровается. Не приветствует, не салютует, не бьёт поклоны, а именно здоровается — оповещает о себе, желает здравия. Хочешь взаимодействовать с ней — здоровайся и ты. Почему так?
Кто здоровается, тот и говорит, с кем здороваются, тот и отвечает.
«Ахой», такое простое слово, моряцкий клич, зов хозяина к слугам. Пришло к нам с английского, исказилось, как умело, так и прижилось. Его раньше даже вместо «алло» хотели использовать, вот забавно-то было б.
— Ахой, солнце.
— Хой, милая!
И сразу так, «Гражданку» на фон, пиратский флаг за окном — а просто по телефону болтаем, совершенно настрой другой, правда?
Вот и та сторона так думает — именно с этого клича и начинается диалог. Именно этим словом звала меня Белая Вдова в ту же ночь, когда умерла Наташа. Именно так здоровался и сам Захар самую первую встречу.
Второе — у всего есть имя. Это, я думаю, ты уже и так неоднократно читала, слышала — подобная тема поднимается много где, и не просто так. Та сторона — сущности, порождённые сознанием. Любая мысль есть слово, любое слово — имя. Хочешь взаимодействия — определись, с кем ты здороваешься, что желаешь узнать — просто так тебе не ответят. Даже у теней на стенах есть свои имена, и они охотно их сообщают, если прислушаться. Или разглядеть.
Третье и основное — не ищи лишнего, где его нет. Та сторона сама выбирает затаиться или показаться. Не нужно подозрительности, не нужно поисков. Если она есть — она проявляет себя, если нет — не ищи, можешь случайно вызвать, и не факт, что Тебе понравится. Конечно, без слотиков, маммонок и визгарей наш Хмаровск был бы унылым, но, подумай, было бы это чудом, знай, видь и думай о них каждый? Это попросту усложнило бы жизнь. Я уж молчу о потенциальной сложности социальной системы, которая учитывает шлейф тьмы, его окрас, длину, силу — о таком и правда невеждам лучше не знать.
Четвёртое — некоторые люди могут стать сущностями. Так появляются призраки, так становятся бомжами. Их не то, чтобы много, но хватает, чтоб привязать по одному бомжу-призраку к каждому из домов Хмаровска. И они хорошие, только свой подъезд покинуть не могут и сигареты на жизнь просят. Но с ними лучше, чем без них. Почему? Пока в подъезде живёт бомж-призрак, жители дома спасены от кошмаров теней.