— Люблю пригороды! Вырос почти в таком же! — пробасил. — Лучше всяких ваших одессов и евпаториев.
— И правильно делаете! — согласилась консьержка. — И ребёнку тут хорошо будет, и море у нас совсем рядом. Вы всё? — опять к Кристине.
Та над журналом зависла.
— Д… Да, — черкнула какую-то подпись. — Я всё.
— Ключ найдёте в двери, — услышала она уже потом, вдогонку.
***
Уже в «палате» Кристина рухнула на просторную двухместную кровать.
Нет, рефлексировать и осмыслять весь интерьер снятого номера её сейчас не тянуло. Зато наконец постель. Кстати, очень мягкая и даже вполне удобная.
И на удивление совсем не жарко. Двери закрыты, так что можно даже раздеться: футболка совсем пропотела и неприятно липла, чуть ни срасталась с кожей. И шорты жутко давили. И кроссовки. И вообще.
Горничная — ещё одна пожилая женщина — сказала, что достаточно позвонить по местной линии, и всё нужное сделают-принесут. На тумбочке даже, вон, дисковый телефон стоял. И без просьбы «Алину» никто не тронет.
Алина…
Да и не Кристиной её звали. И никак, наверное, не назовут.
Она хотела быть решительной. Ну, теперь-то и выбора нет. Один раз уже решилась. Если точнее, три дня назад. И даже ещё не в розыске. Ну, в новостях, пока за ними следила по дороге из Харькова, перебиваясь ночлежками в пригородах — ничего, никакого шума. И в квартиру к ней не ломились. Будто бы мир не только прощал её — но и дал всё, чтоб она смогла убежать. Как долго, куда? До ближайшего чёрного рынка за сменным паспортом, очевидно.
Может, она паниковала, и не стоило себя так накручивать. Может, всё могло б обойтись…
Вздохнула: именно за этим и взяла себе эту неделю. В любом случае, потом — что-то будет. Но очень потом, и когда у неё самой найдутся моральные силы к движению.
Рядом с постелью висел белый халат. На прикроватной тумбочке — телефон, ещё одна книжечка. Бежевый кожаный переплёт, на обложке — «Наши желания»: надпись выцветшей позолотой. И подставка, и ручка к ней — такая же как в холле на стойке.
Вот, да, вот что её удивило. Для такого пустого места, гостевой журнал не то, что полный — он забит именами. Причём даты-то совсем свежие. Даже не за тот год, за месяц один страниц десять исписано. Много странного. Лана про страшилки ещё пошутила.
Лана…
«Да, для неё я Кристина, для отеля и, наверное, местных — Алина, не путать».
В любом случае, она выбрала остановиться в Околице. Так что — ещё полежать, там — на балкон выйти, хотя бы чуть-чуть покурить-осмотреться, а потом — ну — снова выдох — что-то, да как-то в любом случае да случится.
***
Уже на балконе, Кристина сидела на простенькой табуретке за небольшим столиком. Стеклянное блюдце-пепельница, зажигалка, даже пачка сигарет новенькая-открытая, «Самцы-верблюды» жёлтые — и то тут лежало. Подарок, не иначе, хотя — очевидно же — просто оставлена предыдущим жильцом.
Пока дымила, приезжая глядела на улицу. На самом деле, с этой стороны вид даже вполне приятный: дворик-колодец с детской площадкой — в Харькове таких почти нет, а вот в Питере — да, прям классика. По высотке вокруг — всё хрущовки. На лавочках бабушки, на горках — детишки. Женщина с коляской шла вдоль обочины. Вполне обычненький спальный район, как в родных местах.
Да, всё именно так: вот сейчас докурит, одёжку другую достанет, кликнет горничную по стирке — ну, и вперёд. Раз полдень, то — ещё ничего и не началось.
— Да, — затяжка, стряхнула пепел. — Ни о чём не жалею, — откинулась к дверному косяку и выпустила в небо густой сизый дым.
Опять затяжка — Кристина выдохнула и улыбнулась.
— Нужно, нужно идти.
Михаил
Громкий стук в закрытое боковое окно разбудил владельца автомобиля.
— Мужчина! — перемежалось со стуком. — Мужчина, откройте.
Сидевший в машине выдохнул и потёр затылок. Проморгался. Как же страшно трещала башка. Медленно повернулся на голос — и даже не опустил стекло, просто с нажимом отворил дверцу.
Милиционер окинул водителя обеспокоенным взглядом.
— У вас… — прикоснулся к виску.
Сидевший за рулём повторил жест — и стиснул зубы. Осмотрел ладонь. На ощупь — мягко, на пальцах — влажно, чуть-чуть сукровицы.
Он что, уснул за рулём? Совсем ничего не помнил. Он пожелал дочери спокойной ночи, и…
— Маша! — обернулся, кинул взгляд на пустое заднее сиденье — и открытую же заднюю дверцу.
Милиционер смотрел выжидающе.