По обе стороны от дверей главного входа стояли статуи каких-то древнегреческих мудрецов. У одного из них на лысине шапка из голубиных какашек. У другого по глазу ползала муха.
Людей на перроне почти нет. Только какая-то девушка в чёрной блузе и с чёрными прямыми волосами до плеч прислонилась к стене вокзального холла, втыкала в мобильный — и в целом держалась так, что явно не желала компании.
Больше того, парень оглянулся — и поезд как раз в тот момент прогудел, с лязгом тронулся дальше.
Один.
Он единственный, кто вышел на этой станции, настолько другим не нравилось тут.
Проверил мобильный. Там новое сообщение Аннет. Ещё вечером написала:
«Ну ты и ба-а-ака :(((
А я скучать буду. Вот тебе и на зло! :*»
Парень потушил экран, спрятал мобильный в карман. Голубиная срань и СМСки от надоедливой сокурсницы — это и есть студенчество? Он-то всё представлял — ну, там, лектории, беседы о мудром, схватки разума — и, не сказать, что такого не было… Просто — да, лето — оно такое.
Дом матери совсем недалеко отсюда — в сторону отделения милиции — и дальше, за церковью, через шпалы.
Оставил он маму год назад неудачно. В августе. Ну, она оклематься должна была. Всё в порядке, всё хорошо. Потом звонила ему ещё, спрашивала, как он, доволен ли новой жизнью. Да что там спрашивала — раз в неделю стабильно отчёты. Ну, теперь не придётся отчитываться, зачем: можно просто общаться.
По привычке он снова достал мобильный — и нахмурился. Связь совсем не ловила. Авария, может, какая? Места же дикие, немудрено.
На скамейке у автобусной остановки сидел какой-то хмырь в кожанке и спортивках. Губы раздутые, фингал под глазом.
— Б.. братиш… — протянул к поморщившемуся студенту дрожащую руку — и парень одёрнулся, отряхнул рукав пиджака. Взгляд отвёл, сдержался, чтоб не сплюнуть презрительно.
Пьянь. Конечно же, как типично и ожидаемо. И как же мерзко. Ещё противнее, чем просто толпа. Пьяные одиночки — самое мерзкое, что может быть.
— Ну б...братиш… — мужик тяжело поднялся, схватился за стенку остановки. — Н...ну ты, это…
Парень сцепил кулаки. Руки в карманах, пальцы давят на кнопку громкости.
… «Если ночью все кошки серы, что же это за чёрный кот, что ведёт со мной каждую ночь беседы» …
Круговая порука алкашей и страдающих родственников. Просто идти, не оглядываясь. Да и по сторонам не смотреть можно: к чему. Если быстро шагать, люди благоразумно расступаются сами. А если не расступаются — ну, не Николая проблемы.
Дальше шёл переулком между старых высоток, сам покачивался под биты.
В уши ворвались новые звуки — и парень огляделся: людная улица, проезжая часть.
Снова какой-то дурень, выскочил прям перед носом. Ещё и шатался, докапывался до женщины. Её дочь напугал зачем-то.
— С дороги, пьянь, — студент отшвырнул мужика. Можно: никто осуждать не станет.
Снова руки в карманы, голову в плечи. Дальнейший путь обошёлся без приключений. Ну, если не считать какого-то жирдяя в подворотне. Прижал какую-то модницу: та перед ним на коленях стояла, посасывала мощный хер. Маленький мальчик рядом с машинкой игрался.
Вернувшийся… Не помнил, чтоб такое дерьмо творилось здесь раньше. Или просто не замечал. В любом случае, не наблюдал, просто прошёл дальше.
— Люблю пригороды! — донеслось хриплым басом, перекрывая музыку.
***
Вся «официальная часть» встречи-обнимашек-ниочёмной беседы с матерью — это можно и опустить. Ничего важного не было сказано, никаких многозначительных взглядов — брошено.
Это даже его удивило. Ведь он… Ну, скучал. А при живой встрече здесь, сейчас — сразу же попытался сбежать.
Николай просто закрылся в собственной спальной и рухнул на постель и только теперь — выдохнул.
Достал телефон: связи по-прежнему нет. Ну, в доме-то есть вай-фай, чай не деревня.
Расчехлил ноутбук, поставил его на закрытую швейную машинку.
… И Интернет-таки не ловил.
Мама сидела на кухне, телевизор смотрела. Ну, как телевизор: через тюнер, на флешке старые выпуски «95-го квартала». В одном халатике розовом, закинув ногу за ногу. Курила свои «Прилуки», о край блюдца на табуретке постукивала.
— Ма-а-ам, — осторожно, выглянув из-за двери коридора.
— А, что? — повела головой, не сразу найдя сына взглядом.
— А что с Сетью? Ох ты.
Парень хмыкнул, заметил на подоконнике шкатулку с прозрачной крышкой, внутри — золотая медаль.
«Всё-таки сохранила».