Художник фыркнул, попытался подавить в себе смех, но удержать эмоции не удалось, и парень расхохотался. Уж слишком уморительно выглядела эта странная красотка, с полными наивности глазами разглядывающая низкосортные пошлые рисунки.
— Они небогаты, да, но уверяю вас, юная госпожа, — продолжая смеяться, заявил Лианг, — на одежду деньги у них найдутся и по улице в таком виде они не ходят.
— А тогда что же их так нарисовали? В одежде девушка гораздо красивее! — Кицунэ гордо вздернула носик и повела плечами, привлекая внимание собеседника к ее, вне всякого сомнения, прекрасному наряду.
— Ну, тому есть много причин, — смех утих, и художник начал заливаться густым багрянцем, понимая что показывает пошлые картинки совсем еще несмышленому ребенку. Он спешно убрал листы и глянул на оборотницу с интересом. — Откуда вы, леди? Как вас зовут?
Кицунэ открыла рот чтобы что-нибудь соврать, и тут же с ужасом поняла, что ничего заранее не придумала.
— Я… путешественница. Просто так иду, — растерянно пробормотала она. — А что?
— Да нет, ничего. Просто вы интересный человек, в хорошем смысле этого слова. А этот львенок и конфеты, что вы держите в руках, подарки для вашей младшей сестры?
— Да. — Кицунэ отчаянно соображала, как можно выкрутиться из ситуации. Убежать? Но этот дядька тогда обязательно позовет самураев! Сейчас начнет расспрашивать, наверно. Надо попытаться ответить правильно и выдать себя за самую обыкновенную девушку!
— Ваша семья сейчас где-нибудь рядом?
— Да, мы приехали в город недавно, с торговым караваном и скоро поедем дальше.
— Не докучали ли вам в пути бандиты?
— Нет, караван был большой и хорошо охраняемый.
Промашка. Не приходило в город таких караванов уже несколько недель.
— Красивый у вас бант на поясе. Кто вас научил его завязывать?
— Мама, — врать не пришлось. — А что?
— Просто действительно очень красивый. А как же вас зовут? Меня — Лианг.
— Ак… — нет, «Акико» она уже называлась. Другое имя, скорее! — Акина… рада познакомиться, Лианг-сан.
— Взаимно, Акина-сан.
— А сколько вам лет?
— Двадцать… семь…
Это не бандитка. Бандитка, да и, впрочем, любая обычная девушка уже выкрикнула бы что-нибудь вроде «это не ваше дело» и ушла. Мысли Лианга метнулись в поисках нового ответа, и сердце парня болезненно сжалось.
Северная Империя, продержавшись чуть более тридцати лет, рухнула и погребла под своими обломками жизни и судьбы огромного количества людей. Погибали или превращались в бандитов целые кланы шиноби и самураев. Знатные землевладельцы, получавшие доход с южных земель, в один момент становились нищими и кончали жизнь самоубийством, а их семьи… судьба обнищавших была незавидна. Особенно тех, кто был совершенно неприспособлен к жизни. Лианг слышал несколько печальных историй о том, как недавние принцессы становились игрушками тех, кто раньше служил им, попадали к разбойникам или оказывались на улице, где их ждала верная смерть. Кому-то везло, кому-то нет. Кто-то приспосабливался, у кого-то это не получалось. Огромный котел, в котором варились людские судьбы, кипел с той яростью, что бывает во времена глубокого кризиса, и занятым собственными проблемами людям было глубоко безразлично, что в подворотне рядом с их домом умирает от голода бывшая богачка.
Лианг хотел бы активировать в себе какую-нибудь сенсорную способность и глянуть на эту девчонку. Наверняка у нее есть масса отклонений в организме. Два сердца, скелет из сплошных костяных щитков, выбрасываемые из тела шипы, когти или клыки. Самураи и шиноби часто таили в себе такие секреты, что человека обычного могла оторопь взять. Биоинженерия наплодила невероятных монстров, удивляться уже ничему не приходилось. Девчонка перед художником должно быть одна из этих чудовищ. Воспитывалась в клане, изолированно от внешнего мира, потому и ведет себя неадекватно. Вернее, адекватно для того, кто всю жизнь провел в замкнутом пространстве родного дома или генетического центра. Оказалась на улице после развала или гибели клана. Возможно, сильна и опасна. Возможно, выживая согласно своим инстинктам и воспитанию, успела натворить злодейств. Но в это не хотелось верить. Те, кто в каждом незнакомце видит злодея, страшнее любого чудовища.
«Едва ли ей больше восемнадцати. — Лианг прищурился. — Может, действительно зовут Акина, а не Объект Сто Двадцать или что-то в том же духе, но врет она не слишком убедительно. Еще один вопрос»…
Художник широко улыбнулся, глядя на перепуганную девчонку, нервно тискающую в руках плюшевого львенка и пакет конфет.