Такеджи снял с рюкзака один из тюков и раскатал его. Кицунэ обомлела, увидев зимние дамские сапожки на высоком каблуке, несколько юбок, украшенную бисером блузку, расшитую золотом жилетку и жакет. Здесь же лежал чрезвычайно модный в этом сезоне блондинистый женский парик. Во втором тюке оказалось шикарное дамское пальто, меховое манто и муфта.
— Здесь у меня есть еще вот это… — Такеджи вынул из рюкзака слегка помятый зимний капор, отороченный натуральным мехом. — …А в чемодане белье, чулки, шарфик и перчатки. Найдется даже сумочка с косметичкой и веер. Все в точности как нужно по сезону, социальном у статусу, возрасту и прочей дребедени. Вещи такие дорогие, что ужас просто, но тебе, так и быть, жертвую. Не бросать же такую молодую на верную смерть?
— Такеджи-сан! — Кицунэ едва не захлебнулась собственным возмущением. — Где вы взяли эти вещи?!
— Нашел! — сердито одернул ее ронин, но Кицунэ не поддалась.
— Такеджи-сан, вы… вы… бандит?! Что вы сделали с девушкой, у которой все это забрали?!
— Убил! И съел.
Кицунэ в испуге попятилась и побледнела, губы ее задрожали, а на глаза несчастной девчонки навернулись слезы. Возможно ли, чтобы ее спутник оказался настолько жестоким чудовищем? Съесть человека! Даже тюремщики Хебимару, наверное, себе такого не позволяли.
— Ух… — ронин вздохнул, прикрыв лицо ладонью. — Нет, ты явно не совсем нормальная. Нельзя же так серьезно относиться к каждому слову! Ладно, скрывать ничего не буду, все как было расскажу. Дело в том, что на мне лежит страшное проклятие. Не знаю, может быть, меня в детстве девочка покусала или в роду у нас были женщины, но уже много лет подряд каждый месяц, в полнолуние, я превращаюсь в девушку… — глядя на удивленно вытянувшееся лицо девчонки и ее вытаращенные глаза, Такеджи подавился своими шутками. — Да тьфу на тебя! Кто здесь над кем издевается? Ладно, слушай правду, нам шутить некогда. С полмесяца назад занесла меня судьба в один городок, отсюда к юго-западу. Хороший такой, ухоженный региональный центр тысяч на тридцать жителей. Надеялся работу найти. Вот только нищие ронины там никому были не нужны, как и везде сейчас. Деньги и запасы у меня уже к тому времени полностью иссякли, а голод для самурая — хуже ножа. Побродил я по городу, подумал о том, что терять мне нечего, и, присмотрев хорошую гостиницу, проник в нее, как ниндзя, через окно. Повезло мне буквально сразу. Комната оказалась занятой богатой, и съемщица ее самым провокационным образом расслаблялась в ванной. Это по плеску воды и песням слышно было. Ну, я теряться не стал и по-быстрому в комнате ее прибрался.
— Ворюга! — несмотря на все возмущение, оборотница все-таки испытала облегчение от того, что несчастная девушка осталась жива.
— Да, ужас просто. Ну так что, Нами-сан, будем жизнь свою спасать или погибать от чрезмерной душевной невинности?
Подняв расшитую бисером блузку, ронин бросил ее Кицунэ.
От блузки пахнуло ароматами дорогих, изысканных духов. Такими сладкими, что у девчонки даже закружилась голова. Держа на руках роскошную вещь, она почувствовала, как возмущение и сомнения отступают.
В конце концов другого выбора нет. Может, и грех не самый страшный? Ведь Кицунэ не собирается никому причинять зло, и настоящей леди Мицуми ничем не повредит то, что кто-то там, на другом краю страны, пару раз назовет себя ее именем?
А после того как закончатся беды, Кицунэ обязательно разыщет леди Мицуми, расскажет все как было со слезами на глазах попросит прощения и возместит весь ущерб, нанесенный подлым ворюгой.
Поклявшись себе в этом, оборотница глубоко вздохнула и начала сбрасывать с себя свой красивый, но ужасно неправильный наряд.
Караван, отдыхавший в ту ночь на постоялом дворе, шел из Агемацу и направлялся в один из соседних городов, Кацуяму. Товаром служили предметы роскоши. Дорогие ткани, золоченые статуэтки, мебель, фарфор и картины. Все это новый глава долины Желтой реки, озаботившись угрозой голода в Агемацу, надеялся выменять на продовольствие. Кацуяма ведь торг ведет со странами Трав и Водопадов, там нет особых проблем добыть зерно и мясо. Этот караван был третьим, отправленным из Агемацу для торга, хотя первые два еще не вернулись.
По разным причинам задержавшись с выходом из города, караван к вечеру добрался только до этого малого придорожного селения, и главный торговец решил переждать ночь здесь, где была хоть какая-то цивилизация. Люди и животные расположились на отдых. Стражи подогрелись небольшими порциями спиртного и встали на посты. Погонщики и торговцы, завершив дела, улеглись спать. Все было спокойно, и хозяин каравана, новый главный торговец Агемацу, Ириэ Масакадзу, неспешно листал бухгалтерскую книгу и делал вид, что изучает записи. Старательно поддерживая образ серьезного делового человека, мыслями он, однако, был далек от торговли. Бывший контрабандист и работорговец, провернувший в свое время немало рискованных афер, он думал о том, как немыслимо порой переворачивается судьба самого обыкновенного человека. Расчетливый проныра, мелкий жулик способен накопить деньжат и стать самым уважаемым богачом в крупнейшем городе региона. Самый уважаемый богач города может быть схвачен за шиворот сынком наместника, уличен в раскопанных спецслужбами преступлениях, ограблен и заживо похоронен в тюремных подземельях. Заживо похороненный в подземельях, обобранный и забытый, узник может дожить до смены власти в городе и выйти на свободу. Нищий, умирающий от голода бродяга может быть найден шпионами нового властителя и в один миг снова превратиться в торговца, который должен теперь вспомнить старое ремесло и спасти разоренный город от голодной смерти, продав в соседних регионах награбленные бандитами ценности и вернувшись обратно с продуктами питания.