Кто-то притащил фейерверки, и спонтанно организованный концерт превратился в безудержные танцы, озаряемые разноцветными яркими вспышками огня в небе. Кицунэ кружила по сцене, и в ее душе в этот момент не было ни тени пережитых невзгод и страхов. Людское счастье в пыль развеивает духовную тьму, плоть демонов. Никто на свете в тот вечер не смог бы убедить ее в том, что она -- чуждое людям чудовище. Кицунэ своими глазами видела и всей душою чувствовала, кто она.
Движение руки художника, когда он потянулся за кистью, передалось воздуху, и пламя свечи, одиноко мерцающей в полутемной комнате, затрепетало. Тени заметались по стенам и потолку. Художник выждал минуту, прежде чем игра света и тьмы завершилась. Кисть, которую взял Лианг из открытой коробки и макнул в краску, коснулась листа.
Он рисовал уже больше трех часов, старательно прорисовывая каждую черточку. Девушка мирно вздыхала во сне, а художник, уступивший усталой певице свой футон, некоторое время полюбовавшись на лицо Кицунэ, ощутил тягу к рисованию, какой еще никогда не испытывал в своей жизни. Благо что девочка, боясь оказаться в кромешной тьме, попросила оставить свечу.
Штрих за штрихом.
Лианг с улыбкой смотрел на гостью из неведомой сказки и стремился как можно точнее запечатлеть образ спящей девушки. Волны блаженства накатывали на него, схожие с винным опьянением. Он сам не мог понять, почему это происходило, но наслаждался моментами абсолютного счастья и рисовал. Впервые в жизни, по-настоящему рисовал. Талант, таящийся в нем, испуганный серой жизнью и годами творчества ради денег, спрятавшийся так глубоко, что стал абсолютно невидим, вдруг был согрет наступившей в душе художника запоздалой весной и расцвел. Серый мир, который Лианг тихо ненавидел все время своего существования, вдруг преподнес ему невероятный подарок и преобразился вместе с оживающим человеком.
Лианг рисовал с упоением, но вдруг девушка вздрогнула во сне и тихо застонала. Теплый свет ее лица начал угасать. Кошмар, рожденный причиняющим боль воспоминаем?
Отложив кисть, художник оставил картину, подсел поближе к девушке и осторожно коснулся ее руки, желая ободрить спящую знаком своего присутствия. Кицунэ отреагировала, ее рука поднялась и пальцы тихонько сжали пальцы художника. Она не одна. Рядом есть друг, и его присутствие способно защитить от любых кошмаров.
В тишине бесконечно тянулось время. Лианг сидел неподвижно, любуясь лицом девушки, и наслаждался этими минутами. Почему она подошла именно к нему? Услышали ли неведомые боги его молитвы? Или он что-то сделал, чтобы заслужить такую сказочную награду? Художник не мог грубо льстить себе и предполагать что-то наподобие того, что она отметила его личную красоту или художественное мастерство. Значит -- дар богов.
Пламя в душе Лианга разгоралось все жарче. Он чувствовал присутствие девушки рядом всей душой. Девушки, которую с невыразимой силой хотелось заключить в объятия и прижать к себе. Осторожно, словно букет цветов, ведь подобное сказочное видение исчезнет при малейшем проявлении грубости. В старых сказках говорилось, что в малых горных долинах, куда не найти дороги смертным, живут робкие красавицы, преисполненные любовью ко всему живому и способные исцелять души людей добрыми снами. Встреча с этой девушкой способна пробудить талант в бездарности и сделать неудачника счастливчиком, но духи-стражи ревностно следят, чтобы ни один человек, никаким магическим способом не смог проникнуть в запретные сады и близко подойти к царицам снов, ведь даже легкое касание таящегося в людских душах зла губительно для приносящих счастье богинь. И потому сложнее работа стражей, что царицы снов сами тянутся к ищущим их и верят, что люди способны победить в себе зло. Верят, что ищущие счастья не причинят им вреда.
Бессильный утаить в себе нежность, Лианг склонился и хотел коснуться губами губ девушки, но вдруг мягкая ладошка с тонкими пальцами накрыла его рот и остановила движение. Глаза Кицунэ открылись. Художник помнил что у его гостьи были карие глаза, но в этот момент ему почудилось, что глаза девушки сияют небесной синевой. Что это? Таинственная игра света и теней?
Кицунэ мягко отстранила от себя Лианга, села и смущенно улыбнулась.
- Лианг-сан, простите меня, но я ведь говорила, что дала обещание другому, правда? Я действительно люблю его и никогда не отступлюсь от своего слова. Поцелуй нельзя дарить без любви.
Кицунэ засмущалась и умолкла. Лианг тоже смутился и густо покраснел. Неужели этот таинственный "принц" действительно существует? Жаль, что среди того вранья, что наворотила девчонка, все же есть какая-то доля правды.
- Я не хотел обидеть вас, леди-с-тысячью-имен, - сказал художник. - Простите мне мой постыдный порыв.
- Не беспокойтесь, Лианг-сан. - Кицунэ покраснела даже больше, чем Лианг. - Я не обижена. Глупо обижаться на теплые чувства другого человека. Я тоже очень хорошо к вам отношусь, Лианг-сан, но... но поцелуй можно дарить лишь тому, единственному...
Воцарилось долгое неловкое молчание, которое Кицунэ прервала своим поспешным бегством.
Поднявшись из постели, она поправила на себе недавно купленный банный халат и выскользнула в коридор. Лианг услышал мягкое шлепанье ее тапочек по полу -- девчонка, чтобы выиграть время, необходимое для преодоления неловкости, ушмыгнула в сторону туалетных и ванных комнат. Оставалось только поблагодарить ее и еще раз печально вздохнуть. Глупо было надеяться на любовь богини к серому обывателю. Нет, подобное бывает только в сказках. Они -- жители разных миров.
Но если Лианг думал так, это не означало что все были согласны с ним. Ринджи, сосед Лианга по общежитию, слышал то, что девушка убежала, и на обратном пути подкараулил гостью в коридоре. Стены общежития были очень тонки, и Лианг прислушался к перешептываниям, доносящимся из коридора. Ринджи был галантен, но настойчив, девушка сначала плела то же самое, что и Лиангу, про своего неведомого жениха, но это не сработало, и Ринджи, не удержав желаний, начал атаку. Видя робость и смущение девушки, он попытался обнять и поцеловать ее. Большая ошибка. Лианг, подумывавший уже о необходимости своего вмешательства, вздрогнул, услышав звонкий шлепок оплеухи, а затем гулкий удар падения тяжелого тела.
Хохот грянул со всех сторон. Оказывается, немало соседей, каждый из которых, конечно же, видел вечернее выступление Кицунэ, не спали этой ночью и, так же как и Лианг, прислушивались к возне в коридоре.
- Ой-йо! - тихо завыл артист. - Сколько же в тебе жестокости? Синяк во все лицо будет! Как мне выступать теперь?
- А ты в маске играй! - с фырканьем, возмущенно заявила Кицунэ. - Эй вы, тихо! Нехорошо смеяться над тем, что кому-то больно! Ночью спать надо, а вы шумите! Ринджи-сан, вам пора в свою комнату, и прошу вас, не сердите меня больше! Я очень не люблю сердиться.
Лианг ухмыльнулся. Да, этой робкой и застенчивой богине не нужны грозные духи-стражи. Сама из кого угодно наглость выбьет.
Еще парой возмущенно-укоряющих окриков Кицунэ навела порядок, и шум начал утихать. Артисты и музыканты укладывались обратно в постели.
- Ладно, ладно, - добродушно ворча, Ринджи поплелся в свою комнату. - Вот подарю завтра целую корзину самых красивых цветов, и тебе сразу станет стыдно за ту боль и увечья, что ты мне причинила!
Кицунэ только хмыкнула. Цветы - это хорошо, но от воспитательного процесса они грубияна не спасут и поцелуй ему подарить не заставят. Лисицы, они ведь неподкупные!
Беспорядки улеглись, и Кицунэ скользнула обратно в комнату к художнику. Глаза ее, карие, виновато посмотрели на Лианга. Виновата? В чем?