Он был обнажен, и холод, сочившийся откуда-то снизу, пробежал гусиной кожей по его спине и ногам.
Брианна почувствовала, как он дрожит, и повернула к нему лицо.
"Замерз?"- прошептала она. Сама она не замерзла ничуть; она вся светилась, как горящий уголек, а он не хотел ничего большего, чем скользнуть с нею в постель, устроиться у нее под боком и переждать бурю в ее уютном тепле.
"Я в порядке." Он нагнулся и сгреб одежду, которую бросил на пол. "Пойдем-ка спать."
Наверху дождь был слышен еще громче.
"О! все звери пошли в пляс, два на два, ту-ру-ру..."- тихонько пропела Бри, когда они поднимались по лестнице -"и слоны и кенгуру..."
Роджер улыбнулся. Можно себе представить - дом-ковчег, плывущий над рыкающий миром воды, но как все в нем уютно...
Два на два - с двумя родителями, и двумя детьми на борту... а может и больше, когда-нибудь. Здесь было достаточно места, в конце концов.
С потушенной лампой, под звуки дождя, барабанившего по ставням, Роджер задержался где-то на самом краю сна, не желая расставаться с удовольствием этого мгновения.
"Мы же не будем его спрашивать, нет?"- прошептала Бри. Голос у нее был сонным, и ее мягкий, уютный вес согревал его тело сверху донизу, с ее стороны. "...Джема?"
"О? Нет, разумеется, нет... Незачем."
Но все же почувствовал острый укол любопытства - кто такие были эти Испанцы? Само представление о кладе и зарытых где-то сокровищах - всегда приманка; но ведь им они не нужны: на данный момент денег у них было достаточно. К тому же, было бы чертовским высокомерием полагать, что золото по-прежнему так и лежит там, где оставил его Джейми - что само по себе было задумано как "длинный выстрел"... словом, предприятие сулило мало шансов на удачу.
А еще он никак не мог забыть последнее наставление из постскриптума Джейми:
"Пусть будет благословлен священником; на нем есть кровь."
Слова, пока он перебирал их в уме, сами собой таяли в воздухе - и то, что он видел на внутренней стороне век, были вовсе не золотые слитки, а старая гранитная столешница на кухне, в темных пятнах, так глубоко въевшихся в камень, что они стали уже его частью, неистребимые для самой энергичной чистки - не говоря уж о только что брошенном им вызове.
Но все это уже не имело значения.
Испанцы - или кто бы они ни были, - могли спокойно хранить свое золото. Семья была в безопасности.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КРОВЬ, ПОТ И СОЛЕНЬЯ
Лонг Айленд
4 июля 1776 года в Филадельфии была подписана Декларация Независимости.
24 июля генерал-лейтенант сэр Уильям Хоу прибыл на Стейтен-Айленд, где и создал полевую штаб-квартиру в таверне "Роза и Корона", в Нью-Дорпе.
13 августа генерал-лейтенант Джордж Вашингтон прибыл в Нью-Йорк, чтобы укрепить оборонительные сооружения города, который удерживали американцы.
21 августа Уильям Рэнсом, лейтенант лорд Элсмир прибыл в "Розу и Корону" в Нью-Дорпе, чтобы доложить - с некоторым опозданием - о своем прибытии для несения службы в качестве нового, и самого младшего члена штаба генерала Хоу.
22 августа...
ЛЕЙТЕНАНТ Эдвард Маркхем, маркиз Клэрвелл пытливо заглядывал в лицо Уильяма, предлагая ему весьма неаппетитное зрелище - сочный прыщик, уже готовый лопнуть - у себя на лбу.
"Вы в порядке, Элсмир?"
"Все... хорошо." Уильям процедил эти слова сквозь стиснутые зубы.
"Выглядите вы довольно... зеленым." Клэрвелл, глядя на него обеспокоенно, полез в карман. "Хотите пососать моего маринада?"
Еще немного, и Уильям должен был наконец добраться до суши. А пока у него за спиной отпускали соленые шуточки по поводу маринада Клэрвелла, который тот заставил его сосать, и о том, чем еще он будет обязан расплатиться с его владельцем за упомянутую услугу.
Ну да, оправдывался Клэрвелл, еще его престарелая бабушка клялась на кислом рассоле - это лучшая профилактика от морской болезни; и ведь отлично работало - стоило только взглянуть на него самого, твердого как скала!
...Уильям поморгал слезящимися глазами и постарался сфокусировать взгляд на приближающихся берегах.
Вода была не такой уж и бурной, хотя погода стояла предгрозовая, тут сомнений не было. Но для него это значения не имело - даже самые деликатные покачивания вверх-вниз на волне, даже кратчайшее из путешествий по воде - и его желудок тут же пытался вывернуться наизнанку.
Каждый чертов раз!
Он все еще сдерживался, но, поскольку ничего со своей слабостью он поделать не мог, оставалось только притвориться, что ничего подобного с ним не происходит. Он вытер липкий, несмотря на дневную жару, рот и расправил плечи.
Они вот-вот бросят якорь; он как раз собирался спуститься и привести экипаж, находившийся под его командой, хоть в какой-то порядок, прежде чем они погрузятся в лодки.
Уильям рискнул бросить беглый взгляд через перила и увидел реку, и "Феникса" прямо за кормой.
"Феникс" был флагманом адмирала Хоу, и его брат, генерал, тоже находился на борту. Неужели придется ждать, подпрыгивая на неспокойной волне, как пробки, пока генерал Хоу и его адъютант, капитан Пикеринг, не изволят сойти на берег? Боже, он надеялся, что нет.
Если повезет, команде будет разрешено высадиться на берег сразу.
"Со всей возможной скоростью, gennelmun!"- объявил им сержант Каттер громовым голосом. "Мы собираемся поймать этих сукиных детей, этих повстанцев, на - оп-ля! а вот и мы!.. И горе тому, кто попробует бездельничать! Эй, ты, там...!" И он зашагал, едкий и убедительный, как понюшка черного табаку, пришпорить замешкавшегося второго лейтенанта, оставив Уильяма уже в несколько лучшем самочувствии.
Без сомнений, ничего по-настоящему страшного не может произойти в этом мире, пока в нем есть сержант Каттер.
И Уильям проследовал за своими людьми вниз по трапу, и дальше, в лодку, совершенно позабыв про свой желудок в порыве азарта. Его ждет первая настоящая битва, он будет сражаться здесь, на равнинах Лонг-Айленда!
Восемьдесят восемь боевых фрегатов. Вот что он слышал о кораблях, приведенных сюда адмиралом Хоу - и теперь ничуть в этом не сомневался.
Лес парусов заполнил залив Грейвсенд, вода кипела от сотен небольших лодок, на которых войска переправлялись на берег.
Уильям и сам чуть не задохнулся от нетерпения. Он тоже чувствовал в себе эту особую, мужественную собранность, пока капралы снимали свои команды с лодок и в строгом порядке, маршем, отводили их вглубь от берега, освобождая место для следующей волны новоприбывших.
Лошади офицеров переправлялись на берег вплавь, не на лодках - расстояние тут было совсем небольшим.
Уильям отпрянул в сторону, когда большой жеребец внезапно вырос перед ним из прибоя, совсем близко, и встряхнулся, рассыпав соленые брызги и насквозь промочив всех, футов на десять вокруг. Парень-конюх, вцепившийся в его уздечку, и сам выглядел, как мокрая крыса, но тоже отряхнулся и улыбнулся Уильяму - лицо, побледневшее от холода, так и сияло от волнения.
У Уильяма тоже была лошадь - где-то. Капитан Грисволд, старший офицер штаба Хоу, одолжил ему свою, пока у него самого не было времени, чтобы организовать что-то еще. Он надеялся, что конюх, который должен был присматривать за лошадью, сам его разыщет, хотя пока и не видел, как это вообще возможно.