В этот такой удивительный весенний день его вдруг вызвали на факультет. Тут уже были сокурсники, сообщившие: «Кадровик прибыл». В офицерской службе беседа с представителем кадровых органов — момент особый. И каждый, кто готовится к ней, испытывает робость: а вдруг он не покажется?
Павел еще не успел отдышаться, как его пригласили первым. Инструктор управления кадров объявил:
— Руководство факультета рекомендует вас на должность командира танкового батальона. Вы согласны?
— Так точно.
— А что касается места службы, то после Забайкалья переведем вас поближе к Западу.
— Готов ехать в любой округ.
— Вот и хорошо, — полковник сделал пометку в блокноте.
Павел посчитал, что на этом разговор закончен, и ждал разрешения выйти.
— Алексей Петрович Заволока, моряк-подводник, ваш родной брат?
— Да.
— Вам известно, когда он погиб?
— Нет.
— В июле сорок четвертого. Указом Президиума Верховного Совета СССР ваш брат награжден орденом Красного Знамени. Посмертно… Вот все, что мне пока удалось узнать.
— Спасибо. Значит, это вас просил Герасим Прокопьевич? Что-то он долго загостился, кажется, на Кубани…
— Форенюков умер, — глухо сказал полковник. — В «Красной звезде» был некролог.
— А Светлана? Где она? — оправившись, как после удара (новость и в самом деле оглушила), спросил Павел.
— Светлана в командировке. А Герасим Прокопьевич, верно, был в Краснодаре. Там военный трибунал судил изменников Родины. Форенюков выступал обвинителем. С сердечным приступом его привезли в госпиталь. Оттуда он позвонил в кадры, передал вашу просьбу.
Собирался Павел к Форенюковым в гости, но со дня на день откладывал визит. И вот, оказывается, опоздал… В спешке люди не успевают сделать доброе дело, сказать доброе слово, вспомнить друга. А вот Герасим Прокопьевич о его просьбе вспомнил.
Ругательски ругал себя Павел, и на душе у него так было скверно, будто не существовало ни чудного мартовского дня, ни веселой весенней капели.
Рассказ Иванки
В общежитии Павла ждала телеграмма. «Пятнадцатого вечером буду Москве. Остановлюсь гостинице «Россия». Иванка».
Павел, безусловно, встретит Иванку. Только вот как он определит, что это она?
Атанас, ознакомившись с телеграммой, согласился составить Павлу компанию, пообещав среди тысяч пассажиров узнать свою землячку.
К воркутинскому поезду друзья выехали загодя. Единственно, что было известно, — это станция, на которой садилась Иванка. И как только поезд застыл у перрона, Павел и Атанас побежали от проводника к проводнику, спрашивая, кто садился на станции Инта.
— Были такие, — наконец услышал Павел от проводницы последнего вагона. — Были девушка и двое мужчин.
— А какая она собой, эта девушка?
— Высокая, чернобровая. Кажется, в белом вязаном берете. С чемоданом, конечно. С кожаным, импортным.
Павел быстро пробирался сквозь толпу, коротко рассматривая девушек и молодых женщин. Иванка — среди них, чернобровая, высокая, в белом вязаном берете, с кожаным импортным чемоданом.
Вот и первый вагон, а пассажиры все движутся плотным потоком… Попробуй найди в этом потоке человека, которого знаешь всего лишь по фамилии. На выходе с перрона стоял Атанас. С высоты своего роста он хорошо видел пассажиров воркутинского поезда.
— Что-то не замечаю…
— Она в белом берете, с чемоданом.
— Конечно, — усмехнулся Атанас. — Обязательно с чемоданом. Ведь пассажирка! — И усомнился: — А может, она не приехала?
Тем временем перрон опустел. Лишь несколько подростков топтались под светящимися, как луна, часами. Долговязый, окруженный приятелями, играл на гитаре, подпевая:
Что было «потому», Павел не разобрал — не успел.
— Будем искать в «России», — сказал Атанас, и друзья не мешкая покинули вокзал.
В вестибюле гостиницы они ее узнали сразу.
— Иванка Курдова, не так ли? — обратился к ней Атанас.
— Да, а вы кто? — спросила она по-болгарски.
Не дав Атанасу объясниться, Павел первым поздоровался. Он был в смущении, но не от встречи, а от того, что девушка оказалась выше его ростом. В своем воображении он представлял ее другой, по крайней мере, легкой, как пушинка.