Он был добрый и посмеяться любил. В любви он был нежен, и Софарита научилась получать удовольствие от его ласк. В свое последнее утро, через одиннадцать недель после свадьбы, он, уходя в поле, поцеловал жену в щеку, но с порога вернулся и обнял ее.
— Ты сделала меня счастливым в первый раз за всю жизнь, — были последние слова, которые она от него услышала.
Через месяц после его смерти она простудилась, и ее стал мучить надрывный кашель. Она худела, и силы ее таяли. В то время она почти смирилась с неизбежной смертью, но теперь — нет.
Волшебный камень аватаров вновь зажег в ней мечты и надежды. Неужели им суждено угаснуть таким жестоким образом? Простая деревенская жизнь не оставляет человеку времени, чтобы проникнуться иронией судьбы, но сейчас Софарита ощущала эту иронию очень остро. Наделенная неимоверной властью, способная исцелять все раны и все болезни, собственную жизнь она спасти не может. Милость Вирука в конечном счете не помогла ей — он лишь направил ее на иной путь к погибели.
Она сказала шаману, что уничтожит Алмею, прежде чем смерть унесет ее душу. Но эти слова были сказаны в гневе, теперь же ее придавило отчаяние.
«За всю свою жизнь я не сделала ничего достойного», — подумалось ей.
«Ну так сделай это сейчас! — сказала она себе. — Помоги победить алмеков».
«Талабан! Кто такой Талабан», — пробилась сквозь отчаяние еще одна мысль.
Закрыв глаза, она послала свой дух в небо над городом. В гавани и в Пагару, за рекой, еще догорали пожары. У причала стоял черный корабль. Софарита снизилась над ним, ища капитанскую каюту. Она проникала во многие, но все были слишком маленькими и тесными. Наконец она отыскала в кормовой части более просторное помещение. За письменным столом сидел человек, молодой с виду, как все аватары, с мужественным красивым лицом и черными волосами, окрашенными в синее только на подбритых висках. Черты его выражали твердость, но не жестокость. Он говорил с каким-то вагаром — впрочем, нет, не с вагаром. Второй человек носил косу и черный кафтан, расшитый мелкими белыми костями.
Софарита открыла слух.
— Видел плохое, — говорил туземец. — Я нужен Суриет.
Мой народ страдает.
— Я очень хотел бы помочь тебе, Пробный Камень. Ты знаешь, что это правда. Но мой народ тоже страдает, и пока подвижник маршал не даст разрешения, я не смогу повести «Змея» на запад.
— Я знаю, — грустно ответил туземец и вдруг, повернувшись, посмотрел прямо на Софариту. — Кто ты?
Пораженная Софарита ответила не сразу, и Талабан спросил:
— С кем ты говоришь? Кого ты там видишь?
— Красивую женщину. Дух.
— Я Софарита, — сказала она. — А ты Лунный Камень.
— Это тайное имя. Его нельзя называть при чужих. Зови меня Пробным Камнем.
— Хорошо. Почему тебе дано меня видеть?
— Я многое вижу. Ты мертва?
— Пока еще нет. — Она взглянул на Талабана — он сидел спокойно, пристально наблюдая за туземцем. — Он подумает, что ты лишился рассудка.
— Подожди меня, — сказал Пробный Камень. — Так мне трудно говорить.
Он закрыл глаза, и его голову и грудь окружило сияние, играющее красными и пурпурными огнями. Еще миг — и он вылетел из тела.
— Теперь мы с тобой можем говорить свободно, на языке духов. Откуда ты, красавица?
— Я живу в этом городе. Одноглазый Лис говорил со мной и велел мне найти Талабана, который один знает, где произойдет последняя битва.
— Сейчас он этого еще не знает. Он хороший человек.
Лучший среди них.
— Его что-то печалит.
— Он потерял свою любовь, и огонь в его сердце едва тлеет. Ты замужем?
— Нет.
— Ты могла бы раздуть его пламя.
— Ты хочешь сосватать меня за человека, которого я не знаю. Слишком ты тороплив. Пробный Камень.
— Скажи ему, где тебя найти, — улыбнулся он, — и я приведу его к тебе — даже если мне придется его оглушить и тащить волоком.
— Я живу в доме подвижника Ро. Приведи его туда завтра вечером.
Дух Пробного Камня вернулся в тело, и его глаза открылись.
— Куда же она девалась, твоя красивая женщина? — с улыбкой спросил Талабан.
— Она ждет. Мы увидим ее завтра. Может, она тебе понравится.
Улыбка исчезла с лица Талабана.
— Это та, которую Совет приговорил к смерти. Вагарка, наделенная волшебной силой.
— Да, может быть.
— Она все еще здесь?
— Нет, капитан. Она ушла, — ответил Пробный Камень, глядя на Софариту.
— Что ты о ней думаешь? Оставим в стороне ее красоту.
Опасна ли она для моего народа?
— Откуда мне знать? Но она говорила с Одноглазым Лисом. Он сказал, она борется с алмеками. По-твоему, это правильно — убивать ее?
— Нет, не правильно. Но мое положение затруднительно. Я служу Совету, и мой долг — докладывать им обо всех, кто объявлен врагом аватаров.
— Сначала поговори с ней. Доложишь потом.
— Ты ей доверяешь? — вздохнул Талабан.
— Она хорошая.
— Тогда я поверю тебе. Мы поговорим с ней.
— Оденься красиво, — посоветовал Пробный Камень, и Талабан залился звучным, почти музыкальным смехом. Софарита поразилась перемене, которую произвел в нем этот смех.
Вся его суровость пропала, уступив место лучистому мальчишескому обаянию.
Глядя на него, Софарита вспомнила о собственной неотвратимой судьбе. Она поднялась над кораблем и вернулась в свое тело.
Чувствуя себя свежей и отдохнувшей, как всегда после полета, Софарита потянулась и встала с кресла. На порог упала тень, и она подумала, что это подвижник Ро вышел из своей спальни. Но за первой тенью мелькнула другая, и Софарита почувствовала в воздухе опасность. Она бесшумно вышла в вестибюль и увидела поднимающуюся по лестнице фигуру. Этот человек думал о ножах, крови и смерти — смерти ненавистного аватара.
Ро!
Софарита бросилась наверх. Дверь в спальню Ро была открыта, и там находились двое человек с черными шарфами на лицах, с ножами в руках. Один подошел к кровати, где спал подвижник, и замахнулся. Софарита повела рукой, и нож, к изумлению злоумышленника, остановился в нескольких дюймах от спящего. Второй, увидев женщину, двинулся к ней, но клинок выпал из его пальцев, звякнув о каменный пол. Ро проснулся, и первый убийца снова попытался ударить его. На этот раз нож взвился вверх и прилип к потолку.
— В чем дело? — вскричал Ро. — Кто посмел…
— Все хорошо, подвижник, — сказала Софарита. — Эти люди — паджиты, но они не причинят тебе зла.
Ро посмотрел на приставший к потолку нож.
— Они хотели убить меня. Я вызову стражу.
— Нет. Они вернутся к человеку, пославшему их, а он передаст вождю паджитов, что я встречусь с ним завтра в полдень.
Протяни руку, — велела Софарита человеку, стоявшему рядом с кроватью. Он медленно повиновался, и нож слетел с потолка ему на ладонь. — Теперь ступайте и передайте своему вожаку мои слова. А еще скажите, что больше вы ни на кого не должны покушаться.
Второй паджит подобрал ножи, и оба, выйдя из комнаты, помчались вниз по лестнице.
— Стало быть, ты знаешь вождя паджитов? — спросил Ро.
— Теперь знаю.
— Почему ты позволила им уйти? Мы могли бы схватить их всех.
— Для чего, подвижник? Мстить не время — время мириться. Паджиты связаны с местными племенами, особенно с эрек-йип-згонадами. Вам понадобится сильная поддержка, чтобы помешать алмекам одержать победу.
— Кажется, я уже выспался, — содрогнувшись, сказал Ро. — Слава Истоку, что ты оказалась здесь.
Старый трехэтажный дом был построен сто лет назад для аватарского семейства и облицован белым мрамором с голубыми прожилками. Вокруг раскинулся сад, по террасам, выложенным белыми камнями и разноцветной галькой, струился ручей.
Деревья цвели, в воздухе пахло жасмином.
Межана в широком, но изящно скроенном белом платье сидела на скамейке, накинув на пышные плечи голубую шаль.
На руки она надела золотые браслеты, на шею — золотой обруч, на каждый палец — по кольцу. Рядом с ней сидел Бору, посланец Аммона.