Слава богам, мы еще не озверели... настолько. И, надеюсь, не озвереем, пока я жива.
Но непрекращающийся скрежет когтей по камню царапает нервы, заставляет вздрагивать и втягивать головы в плечи. В воздухе витает напряжение, густо замешанное на тревоге.
Солдаты стали переговариваться шепотом, постоянно оборачиваясь на заваленный коридор, и - слушать. Слушать до боли в ушах, пытаясь распознать в тихом царапанье признаки надвигающейся лавины.
В пещерах поселился страх.
Я оглядывалась вместе со всеми, но - в другую сторону. Что-то грядет, и скоро - пробегает мурашками по коже, и мне лучше, чем кому бы то ни было, известно, откуда.
И потому я совсем не удивляюсь, когда, свалившись на лежак поздно ночью, во сне снова вижу - его.
Заснеженная пустыня сверкает, слепит глаза. Полотна безмятежного, нетронутого снега отражают солнце - холодное, тусклое зимнее солнце. Море затянуто льдом. С неба падают листья - сухие, изломанные и перекрученные осенние; яркие, отмытые весенними дождями, еще липкие первые листочки.
Мы ловим их, стоя, как всегда, на разных берегах.
Мне достается лициния - узкий длинный салатовый листик, пахнущий первыми грозами. Ему - эклирис, изрезанный лист траурного цветка, не вянущего даже под снегом.
- Давайте меняться? - он задумчиво смотрит на причудливо изогнутый лист.
Я удивленно поднимаю брови, но все же киваю. Это же сон.
Хотя зачем же меняться?...
Я протягиваю руку и ловлю еще один. И протягиваю ему зеленую узкую лодочку, отправляя ее с ветром. Посланный мне эклирис падает в снег.
- Плохая примета, - киваю на лист посреди сугроба. - Предвещает смерть.
- А это? - он вертит в пальцах яркий листок. - Предвещает что?
- Не знаю. Значит - все, что угодно, - я улыбаюсь. - Например, весну.
- Навряд ли, - он качает головой. - Вы не доживете до весны.
- Есть такая вещь - чудеса. Вдруг мир сойдет с оси? - я принимаюсь рассматривать листик на просвет. - Солдаты вообще мало боятся смерти, вы не знали?... Хотя, нет, конечно, боятся, как и все. Просто готовы умереть - в сражении, чтобы в итоге защитить тех, кого обязаны защищать. И тех, кого любят.
- Вот только никакой практической пользы это не несет, солдаты это или нет, - он поднимает руку и тоже вглядывается в переплетение тонких жилок. - Даже те несчастные, что имели силы бороться с нашим влиянием, достаточные, чтобы осознавать, что происходит, своими жалкими поджогами уносили не так уж много наших жизней, теряя собственную. Это совсем не равнозначный обмен, наши воины размножаются и растут куда быстрее ваших.
- А, так вот что там было, - я глубокомысленно киваю, взмахнув листком. - Да, есть у нас такой недостаток - не сдаваться. И гадить ближнему до конца. Да по вам это тоже видно - хоть и бывший, но все же соотечественник.
- Нет, - он опускает руку и смотрит на меня. - Похоже, это черта всех созданий Лица. Готовы умереть, отвергая одних и принимая других по критериям, которые не различают толком сами. Даже этот полумертвый ременский маг... Вы бы были благодарны, если бы вам вернули жизнь?
Я задумалась - почти всерьез.
- Наверное. Но зависит от того, для чего ее вернули. Зная вас...
- Меня? - в янтарных бесстрастных глазах, как в зеркале, отражается снежная пустыня. - Я дал ему возможность жить, всего лишь за то, чтобы смотреть его глазами. Даже не контролируя разум - слишком эта ящерица была сильна. И что сделал он? Как только понял, что происходит - скормил мою энергию какому-то увечному мальчишке и, естественно, умер, как должен был без ее поддержки, - пальцы с тонким липким листиком сжимаются в кулак. - Что это, если не напрасная, бессмысленная смерть?
- Почему - напрасная?... Где-то с вами мы расходимся по этому вопросу - в понятийном плане. Хотя, возможно, в древности понятия и были другими... Сколько вам лет? Не меньше пятисот, я знаю, но сколько?
- Я... не знаю, - во взгляде на миг мелькает грусть. - Я помню четвертую династию, когда Солярика еще не была едина. Не знаю, сколько лет прошло.
- Много. Я не сильна в истории, но если когда-нибудь доберусь до библиотеки, узнаю.
- Не доберетесь.
- По крайней мере, постараюсь. А почему вы уверены, что мы не доживем до весны?
- Помимо прочего - потому что теперь уверен, что вы не знаете того, что должны. И умрете, как остальные, бессмысленно.