Благой порыв Хьюмса «сохранить мозг» президента для истории в конечном итоге успехом не увенчался.
Вместе с фотографиями и рентгеновскими снимками мозг был отдан семейству Кеннеди. В свою очередь Роберт Кеннеди сдал в 1965 году фотодокументы, рентгеновский материал и мозг в Национальный архив с разрешением открыть к ним доступ специалистов через пять лет. В течение этих пяти лет ключ от сундука, где они хранились, должен был оставаться у доверенного лица Роберта Кеннеди — его личной секретарши Энжи Новелло. Кому-то понадобилось, однако, залезть в сундук ранее пятилетнего срока. 29 октября 1966 года правительству стало известно об исчезновении мозга и слайдов, на которых были запечатлены разрезы ткани в районах ран, однако долгое время этот факт хранился в тайне.
Американская общественность узнала о случившемся от эксперта судебной медицины Вехта лишь в 1972 году, когда на его настойчивые требования предоставить для исследования мозг (Вехт, как мы помним, был первым судебно-медицинским экспертом, допущенным к архивным медицинским материалам), ему было заявлено о «пропаже».
Мозг хранил на себе следы пули или пуль, скрыть которые во что бы то ни стало стремились заговорщики. И уж если они могли расправиться с президентом, то выкрасть сосуд с мозгом из какого-то сундука в Национальном архиве им ничего не стоило. И по удивительному совпадению кража произошла сразу же после того, как заговорщикам стало известно о появлении у Лифтона его гипотезы о втором заговоре.
В отличие от «рыскающей пули», практически полностью сохранившей свой вес и форму, пуля, развернувшаяся, согласно замысловатому объяснению Хьюмса, на 180 градусов в голове, распалась на множество крупных, средних и мелких осколков. Два осколка, составившие 40 процентов веса пули, были найдены в президентском лимузине. Два небольших осколка (1x3 мм и 2x7 мм) были удалены с поверхности разрушенной коры мозга. Около 40 металлических осколков различной величины остались неизвлеченными в черепно-мозговой полости. Один осколок, согласно докладу комиссии Уоррена, отлетел на 85 метров вперед и влево от лимузина, поцарапал щеку далласского жителя Джеймса Тейга и оставил отметину в бетонной мостовой.
Независимые специалисты по судебной баллистике высказывают несколько соображений по поводу распавшейся пули. Количество и общий вес осколков (оценка веса неизвлеченных осколков велась по рентгенограмме) указывают на попадание в голову президента двух пуль. Выстрел сзади мог быть сделан обыкновенной 6,5-миллиметровой пулей в медной оболочке, какой была «рыскающая пуля». При стрельбе такими пулями из итальянской винтовки типа «манлихер-каркано» раны на голове имеют, как правило, очень «аккуратный» вид — маленькое входное отверстие, чуть больше выходное отверстие (но отнюдь не зияющая рана) и четкий пулевой канал между ними. Тысячи именно таких ран были зафиксированы на итальянском фронте во время второй мировой войны. Согласно предположениям некоторых американских экспертов по огнестрельному оружию и баллистике, в голову президента был произведен еще один выстрел — справа и спереди и на этот раз была использована пуля «дум-дум» (разрывная пуля).
Теорию второго выстрела справа и спереди пропагандируют Лифтон, профессор Куртц, судебно-медицинский эксперт Beхт и многие другие исследователи убийства президента. Один из ведущих американских экспертов в области фотоанализа, инженер-оптик Роберт Гроден около 10 лет под различной степенью увеличения изучал кадр за кадром фильм кинолюбителя Запрудера. Он приходит к мнению, что два заключительных выстрела, прозвучавших на Дили-плаза, пришлись в голову Кеннеди. Первый из них сзади: «В этот момент его голова взрывается, он слегка отброшен вперед». И тут же, если не одновременно, выстрел спереди, который с силой бросает президента назад влево. «С такой силой, что она (пуля. — Прим. авт.) приподнимает его с сиденья».
Гроден работал в качестве эксперта спанальной комиссии конгресса по расследованию убийств. Но комиссия не приняла его вывода, что в голову президента попала пуля спереди. После того как акустики, проанализировав далласскую звукозапись, пришли к заключению, что один из выстрелов был произведен с травянистого бугра, СКРУ поручила одному из членов группы медицинских экспертов врачу-рентгенологу Дэвиду Дэвису выяснить на основе изучения снимков головы покойного президента, насколько повреждения ее верхней правой части соответствуют выстрелу спереди справа. Доктор Дэвис заключил, что именно такой выстрел мог вероятнее всего причинить те повреждения, которые зафиксированы рентгенограммой. Тем не менее СКРУ приняла решение, что стрелявший с травянистого бугра промахнулся. Расстояние от стрелявшего было менее 40 метров (при выстрелах сзади дистанция равнялась 75–91 метру), скорость «линкольна» упала до 9 км/час. Но почему-то конгрессмены будто и мысли не допускали о возможности попадания. Они настойчиво ставили перед акустиками вопрос, прошла ли пуля с травянистого бугра перед или за лимузином. Акустики повторяли, что они не могут ответить на этот вопрос, равно как и на вопрос, попала ли эта «сверхзвуковая пуля» в президента.
Для СКРУ признать попадание спереди означало бы опровергнуть выводы бетесдовских патологоанатомов о том, что смерть президента наступила в результате одного-единственного выстрела в голову, произведенного сзади. Но такое опровержение вынудило бы специальную комиссию не ограничиться критикой «изъянов», допущенных при вскрытии, а поставить под сомнение достоверность важных для расследования медицинских данных в том виде, как они были представлены американской общественности комиссией Уоррена.
Мы познакомили читателя с официальными и неофициальными взглядами на возможность стрельбы в голову президента сзади сверху и спереди справа. Но это не все.
Два далласских хирурга, хлопотавших над Кеннеди, — Роберт Мак-Клеланд и Марион Дженкинс — сообщили еще о ране на левом виске. В 16 час. 45 мин. 22 ноября, т. е. по горячим следам преступления, Мак-Клеланд напечатал двухстраничный отчет. В нем, в частности, говорилось: «Причиной смерти явилось тяжелое огнестрельное черепно-мозговое ранение в левой височной области». Когда в комиссии Уоррена в марте 1964 года Мак-Клеланда спросили, «точно ли и правдиво» изложил он свои «знания, информацию и уверенность» о левовисочной ране, тот ответил: «Да, я в этом убежден до конца». Тогда же коллега Мак-Клеланда — далласский хирург Дженкинс заявил юрисконсульту комиссии Уоррена Спектеру: «Я не знаю, правильно это или нет, но я думаю, что была рана в области левого виска, прямо в волосах и прямо над скуловым отростком верхней челюсти». Спектер отпарировал: «Заключение о вскрытии ничего подобного не показало, доктор Дженкинс». Но вот перед Спектером еще один далласский врач Адольф Гизецке: «От макушки головы до левого уха и от линии брови до затылка на левой стороне череп почти полностью отсутствовал…»
В какой-то мере заявление Гизецке подтверждается сохранившимся чертежом черепа, сделанным по ходу вскрытия патологоанатомом Босуэллом. В районе левого глаза нанесен прямоугольник с отметкой «3 см», что, по мнению Мигер, могло свидетельствовать о переломе или отсутствии кости. Вдоль левого края черепа нарисована фигура неправильной формы с цифрой «10». В 1977 году, поясняя на заседании СКРУ данную пометку, Босуэлл сказал, что речь шла о «раздробленной кости длиной в 10 сантиметров, которая отделилась от черепа и была восстановлена на своем месте».
Десятью годами ранее в интервью независимому расследователю Томпсону Босуэлл заявил, что «череп был раздроблен в области не только правого, но и левого полушария». На вопрос, почему это не отмечено в официальном протоколе о вскрытии, Босуэлл ответил так: «До перепечатки на машинке был еще один написанный от руки протокол о вскрытии. Да, я уверен, что был еще протокол, на котором были все измерения». Из этого заявления Босуэлла независимые расследователи делают вывод, что уничтожению подверглись не только заметки, сделанные во время вскрытия Хьюмсом, но и весьма важный вариант протокола о вскрытии с цифровыми данными о ранах, включая повреждения в районе левого полушария.
Докторов Мак-Клеланда, Дженкинса и Босуэлла словно бы взял на поруки святой отец, оказавшийся весьма наблюдательным. Священник Оскар Губер, вызванный для причащения умирающего, не скрывал своих впечатлений от журналистов. Агентство Ассошиэйтед Пресс передавало: «Отец Губер смочил в елее большой палец руки и провел им крест на лбу президента, заметив в этот момент «страшную рану» над его левым глазом».