В салоне «Черный Бархат» всегда царил полумрак. Негромкая музыка, льющаяся из невидимых динамиков, мерцание искусственных свечей и темные тона интерьера создавали интимную обстановку, которую так любили посетители этого фешенебельного борделя. Здесь постояльцам отеля предоставлялась возможность реализовать абсолютно любые фантазии. Девушки здесь очень неплохо зарабатывали. Даже по европейским меркам, но и работа их несколько отличалась от того, чем занимались их коллеги по цеху в той же Европе.
Мишель стояла в туалетной комнате, и пыталась привести себя в порядок. Получалось плохо. Слезы, текущие из глаз норовили смыть косметику, неровно наложенную дрожащими руками. Гребаный русский!
Мишель много чего повидала, работая в «Черном Бархате», но убить ее пытались впервые. Видимо, этот здоровяк совсем сбрендил, обширявшись какой-то гадостью! Иначе чем можно объяснить то остервенение, с которым он рвал горло Лауре? Да и сама едва увернулась. Девушка покосилась на бархатку, скрывающую длинный порез на руке. Господи, как ей повезло, что тот американец с револьвером вломился в комнату!
— Сколько тебя можно ждать?! — Властный, раздраженный голос донесся из комнаты, заставив ее вздрогнуть. Когда, перепуганная и заплаканная, с окровавленной рукой, она прибежала в салон, Ма Гэмпшир, администратор «Черного Бархата», прикрыла ее. С ней хотели поговорить из администрации отеля, но Ма пожалела бедную девочку, и решила дать ей время успокоиться. К тому же, пожаловал постоянный клиент Мишель. Поговаривали, что он оплатил номер на весь сезон лишь благодаря ночи, проведенной с девушкой в прошлом году, а это немалые деньги. Поэтому, решила Ма, ничего плохого не случится, если с девушкой побеседуют позже, а сейчас пусть она займется работой.
— Детка, ты заставляешь меня злиться! — Голос звучал раздраженно.
— Иду, мой Господин! — Пропела дрожащим голосом девушка, и поправив бархатку, принялась расчесываться.
Клиент просил называть себя именно так, «мой Господин». Видимо, сам себе он казался ужасно развратным, и настоящим садистом, хотя единственным, что пришлось Мишель вытерпеть от него была пара оплеух, полученных во время… Во время работы, скажем так. А вообще — мужик, как мужик, могло быть и хуже.
Внезапно она поежилась. Что-то гулко забухало в резко заложенных ушах, и ее охватила мелкая дрожь, как при простуде. Да и чувствовала она себя так, как будто у нее резко поднялась температура. Она списывала это на стресс, но то, что происходило с ней сейчас, девушке не понравилось. Но нужно было работать.
Когда она вынырнула из-за полога, никто не смог бы сказать, что с ней что-то не так. Высокая грудь вздымалась, заставляя соски рельефно выделяться под тонкой тканью, туго обтягивающей ее тело, в глазах блуждали игривые огоньки, а розовый язычок то и дело игриво облизывал чуть припухлые губки.
— Вы звали меня, мой Господин? — Не доходя до развалившегося в кресле мужчины нескольких шагов, она плавно опустилась на четвереньки, и словно большая кошка, двинулась к нему, покачивая бедрами.
— Звал. Почему так долго? — В голосе мужчины слышалось похотливое нетерпение.
— Простите меня, мой Господин! Позвольте мне искупить свою вину!
Добравшись до мужчины, она встала на колени, и расстегнула ремень его брюк. Клиент что-то одобрительно промычал. Какое-то время было слышно только его возбужденное дыхание, и в момент, когда он, напрягшись, застонал, девушка вдруг захрипела, и неестественно выгнувшись, упала на пол. Все ее тело конвульсивно подергивалось несколько секунд, а потом замерло. Дыхания слышно не было.
— Эй, ты чего? — Теперь мужчина выглядел обеспокоенным. До него дошли смутные слухи, что кто-то убил уже сегодня одну проститутку, и ему за это отстрелили голову. Разделить участь убийцы ему не хотелось. Он нагнулся над девушкой, попытался перевернуть на спину — и отпрянул. Как будто сама бездна взглянула на него абсолютно черными глазами девушки. Искаженные черты лица придавали ей потусторонне-демонический вид. Когда то, что было лишь несколько минут назад привлекательной девушкой, взвилось с пола и вцепилось ему в лицо, он ничего не успел сделать. Стены «Черного Бархата», славящиеся отменной звукоизоляцией, поглотили его истошные, предсмертные вопли. Ночь страха наступала.