Однако исследователям еще не удавалось создать электронную копию реально работающего мозга, разве что они освоили стимуляцию одного нейрона другим, хотя в теории многое, совсем недавно считавшееся загадкой, уже было расшифровано. Оказалось, что мозговые процессы можно достаточно надежно моделировать, как и влияние на них эмоций и других факторов, реально существующих в живом организме. Однако у такой кастрированной модели отказывалась работать память, а ее непрямая регистрация оказалась сложным делом. Оставался единственный способ воспроизведения работы памяти: воспользоваться ее живой матрицей через многодневные интервью человека-«оригинала» с непрерывной физической регистрацией возникающих образов. Эмоции было решено «подвесить» позднее, на этапе тонкой настройки всей системы, чтобы сохранить ситуационный, живой характер воспоминаний; никто, впрочем, не надеялся, что вся конструкция не будет иметь изъянов. В итоге получалась неактивированная память, состоящая из миллионов отдельных фрагментов-образов, которые позже можно было перенести на электронный носитель.
Этого уже оказалось достаточно. Так называемые энграммы вели себя как шаблон настоящего мозга реально существующих живых людей, посвятивших шесть месяцев своей жизни эксперименту, в результате которого их память была сначала расчленена на кусочки-образы, а затем воссоздана в единое целое компьютерной программой. На длительных временных интервалах новая конструкция могла обучаться, помнить новое и вела себя не намного ненадежнее, чем настоящий мозг.
Таким образом, был получен образец идеального кандидата в члены команды космического корабля. Подобному «астронавту» не требовались еда, питье или сон; он не болел и мог занимать в полете объем не более литра, а вес — менее килограмма (по специально изобретенной для новых целей усовершенствованной системе мер, весов и измерений Планка). То есть гипотетический пилот был в состоянии легко перенести длительный космический перелет. В итоге оказалось легче обучить шестьдесят живых астронавтов, скопировать их столько раз, сколько потребуется, и набрать команды для тысячи исследовательских кораблей.
Некоторые детали, правда, потом вызвали тревогу у тех, кого все еще продолжали волновать проблемы человеческой души. Команда одного корабля состояла примерно из тридцати исследователей; всего кораблей было около тысячи; таким образом, получалось, что начальный пул из шести десятков людей давал тридцать тысяч астронавтов. Обязанности и роли в каждой миссии распределялись случайным образом. Кэрил Хацис на «Фрэнке Типлере» занимала руководящую должность, на каком-нибудь другом корабле ее копии было отведено более скромное место, но всего на космических просторах одновременно путешествовали около пяти сотен ее копий. Были ли все они одной и той же Кэрил в юридическом смысле?
Оригиналу Питера Эландера на глаза как-то попался перспективный план развития искусственного интеллекта на Земле. Работы планировалось завершить к 2060 году. Вначале большее внимание уделялось чисто инженерным вопросам — как более понятным. По мере прогресса в изучении человеческой психики, к 2060 году на Земле должен родиться первый ребенок, обладающий сознанием в новом смысле этого слова. Что конкретно получится, авторы плана не знали, но Эландер на «Фрэнке Типлере» горячо верил, что их экспедиция и он сам помогут выяснить детали.
Ритмичное попискивание бортовых систем челнока вызывало у Питера сонное состояние.
За двадцать часов, прошедших с момента появления «прядильщиков», он отдохнул лишь пару часов, и то из-за чисто физиологической потребности. Питер решил отказаться от изменений в индивидуальном времени, которое при необходимости можно было расширить или, наоборот, ужать, что практиковалось на «Типлере». Это могло разрушить все его планы пребывания на Адрастее.
Сейчас Эландеру было вовсе не до сна: он мог потерять нить мысли и не выполнить свою главную задачу.
— Сколько полетного времени отсюда до первой орбитальной башни? — спросил он у автопилота.
— Около трех часов.
Питер стал устраиваться поудобнее, пожалев о только что оставленном на площадке космодрома кресле. Но все это в прошлом. Теперь только вперед.
Решение далось Питеру нелегко. В его распоряжении имелись только данные, которые ему удалось заполучить на площадке «Ноль-один». У Эландера появилась острая потребность доказать реальность своего «я».
Это была не лихорадочная активность от нечего делать. Пассивное наблюдение за постоянно меняющимся экраном разрушало его уважение к собственной личности. Ему опротивело полное бездействие.
Изображение Пятой Башни шло с противоположной стороны Адрастеи. Все конструкции чужаков, поверхности которых были покрыты составом, напоминавшим смолу, цеплялись за планету одинаковым образом — с помощью своеобразного якоря, по форме напоминавшего расплющенного осьминога, чьи «щупальца», очевидно, уходили на значительную глубину в грунт. У основания Пятой Башни внезапно появился странный серебристый объект, окутанный облачком, достаточно маленький, чтобы его можно было пропустить при поверхностном анализе картинки.
Питер увеличил изображение серебристого предмета: тот оказался кубиком метров трех-четырех в высоту. Что это такое, догадаться было непросто, но в этой коробочке, как подумалось Эландеру, вполне может поместиться взрослый человек.
Отмотав назад весь видеоряд, Питер понял, что скорее всего эта штуковина спустилась сверху с башни по тросу и теперь замерла в ожидании на поверхности планеты.
В ожидании чего?
Минут десять Эландер разглядывал неизвестный объект, потом отключил экран, вышел наружу из помещения командного пункта и пару раз ткнул челнок ногой в серебристый бок.
— Заводи, — приказал Питер автопилоту.
— Я не уполномочен…
— Это мой приказ, — прервал его Эландер. — Экстренный код доступа Ди-Джей-Ви-сорок три.
Боковой люк челнока сразу же открылся, обнажив беспорядочно упакованное содержимое.
— Добро пожаловать на борт, мистер Эландер. Голос автопилота звучал, как всегда, бесстрастно.
Питер вручил пару коробок из резервного запаса двум своим корабельным помощникам и осторожно проводил обоих электронных зомби на склад пункта «Ноль-один», чем освободил жизненное пространство на челноке, чтобы командовать автопилотом самому.
Весь риск он брал теперь на себя.
Рассчитывая курс челнока вручную, Питер, конечно же, помнил о том, при каких обстоятельствах чуть раньше погибли два зонда «Типлера».
Когда Эландер перепроверял координаты Пятой Башни, он заметил изменения обстановки и вокруг Шестого Веретена, где в экваториальной секции внезапно разыгралось подобие шторма — с облаками, метавшимися во всех направлениях. Как это может отразиться на поведении Пятой Башни? Автопилот несколько успокоил Питера, уверив его в превосходных летных качествах челнока. Правда, топлива у них оставалось в обрез — только на обратную дорогу. А если придется маневрировать?
Однако отступать Питеру уже было некуда.
Пока закрывался наружный люк, Эландер обдумывал, сообщать ли ему на «Типлер» о своих планах. Конечно, с формальной точки зрения теперь он независим от них, но все же ему не хотелось лишать себя возможной помощи со стороны, если возникнет такая необходимость.
Правда, Сивио категорически запретил Питеру самому выходить на связь с «Типлером». И еще он велел перейти в экономичный ждущий режим связи. Указание Эландер проигнорировал… тогда, может быть, стоит выполнить какой-либо другой приказ начальства? В конце концов, они все равно заметят старт его челнока и позже смогут связаться с ним, если захотят…
Заработали двигатели, и Питер сразу же потерял ощущение реальности. Он чувствовал себя так, будто провалился в какую-то дыру и тщетно пытается из нее выбраться.
Если у него есть подобное восприятие собственного «я», свое самодостаточное тело, то есть ли у него право на самостоятельные действия?
Если не для нас, то для кого же?..
Если он ошибается, тогда почему другие носители энграмм поощряют его усилия осознать собственное «я», часто даже против собственной воли?