– И сколько это будет продолжаться? – спросил Брюкс.
– Что?
– Ну, они прячутся там, мы ждем здесь. Когда кто-то сделает решительный шаг?
– Старомодник, расслабься, – она покачала головой и сумрачно улыбнулась. – Ты можешь известись вконец, гадать целый месяц, и я гарантирую, не придумаешь ничего, о чем бы наши хозяева не подумали еще на прошлой неделе. Они уже все проанализировали с пяти разных точек зрения и весь день предпринимают необходимые действия.
– Например?
– Меня не спрашивай, – она пожала плечами. – Я бы, скорее всего, ничего не поняла, даже если бы мне все сказали. У них совсем другая проводка, не похожая на мою.
«Роевой разум, – напомнил себе Брюкс. – И синестезия, если не ошибаюсь».
– Но ты же их понимаешь, – возразил Дэн. – Это твоя работа.
– Не так, как ты думаешь. И не без модификации с моей стороны.
– Так как?
– Я не знаю и не уверена, что смогу объяснить, – признала она.
– Да брось!
– Честно. Это как дзен, игра на фортепиано или быть сороконожкой на Небесах. Стоит подумать о том, что делаешь, и все – ты облажался. Надо попасть в эту зону.
– Они же все равно тебя как-то тренировали, – настаивал Брюкс. – Должен быть вполне осознанный процесс обучения.
– С твоей точки зрения, по-другому нельзя, да? – Она прищурилась, глядя на какого-то невидимого монстра, по-прежнему скрывавшегося от глаз Брюкса. – Но они вроде это… обошли. Встряхнули мозги импульсом ультразвука, и в следующий момент я поняла, что прошли четыре дня, и у меня есть все нужные рефлексы. Тут такое дело, что их понимаю даже не я сама, а скорее мои пальцы. Фонемы, ритмы, жесты, иногда движения глаз… – Лианна нахмурилась. – Я вбираю эти подсказки и уравнения, будто они приходят ко мне постепенно, одна за другой. Я их записываю и отсылаю, а на следующий день они появляются в последнем номере журнала «Наука».
– И ты никогда не пыталась осмыслить эти рефлексы? Не играла на пианино медленно, не давала себе время увидеть, что именно делают твои пальцы?
– Дэн, они не смогут, не попадут в ритм. Сознание – это временная память. Там можно сохранить список покупок и записать пару телефонных номеров… Ты заметил, как съел весь свой ужин?
Брюкс посмотрел на тарелку – та оказалась пустой.
– А это ты лишь слегка отвлекся. Ты пытался хотя бы раз удержать в голове целую главу романа? Сознательно, всю и сразу? – Дреды Лианны покачивалась в сумерках туда-сюда. – Что бы я ни делала, там слишком много переменных. В глобальное рабочее пространство они просто не влезут. – Она виновато улыбнулась, словно извиняясь.
«Они программируют нас, как заводных кукол», – подумал он.
На западе солнце нежно коснулось отдаленного хребта.
Брюкс взглянул на Лианну:
– Тогда почему мы тут до сих пор командуем?
Она ухмыльнулась:
– Кто «мы», белый мальчик?
Он не стал улыбаться.
– Те люди, на которых ты… работаешь. Они вроде должны быть беспомощны. Так все говорят. Мозг можно оптимизировать для жизни тут, внизу, или для деятельности там, наверху. Нужно выбирать. Любой человек, свободно думающий в масштабах Планка, в реальном мире с трудом перейдет улицу без посторонней помощи. Поэтому они и устроились здесь, в пустыне. Поэтому им нужны люди вроде тебя. Так они нам говорят.
– Это все правда. Более или менее, – согласилась Лианна.
Брюкс покачал головой:
– Они управляют торнадо, Ли, как ты не понимаешь? Превращают людей в марионеток, моргнув глазом и взмахнув рукой. Им принадлежит половина патентов на Земле. Двухпалатники настолько же беспомощны, как тираннозавр в детском саду. Почему они уже не управляют нами?
– Ты сейчас похож на шимпанзе, который спрашивает, почему безволосые обезьяны, если они такие умные, не кидаются калом больше, чем другие.
Дэн старался не улыбаться, но не выдержал:
– Это не ответ.
– Вполне себе ответ. Сейчас каждый вопит о роевом разуме и синестезии, будто это сверхспособности.
– После прошлой ночи ты хочешь сказать, что тут ничего такого нет?
– Все намного глубже. Дело в восприятии. Мы… обделенные, понимаешь? Не видим реальности в принципе. Смотрим на модель, карикатуру, которую мозг мастерит из волн и болевых точек. Мы щуримся, разбираем накаляканные вручную записи, читаем что-то вроде «два квартала на восток, повернуть налево у моста» и думаем, что, рассматривая эти тупые почеркушки, видим Вселенную, проносящуюся за лобовым стеклом. – Лианна посмотрела через плечо на здание позади нее.
Брюкс нахмурился:
– Ты считаешь, что Двухпалатники способны видеть по ту сторону стекла?