И открылось. Увидев новый платок, хозяйка даже взвизгнула от радости. Обняла мужа, расцеловала и говорит:
«У меня еще круг колбасы припрятан. А ты голоден. Сейчас принесу и угощу!»
Кот почуял, что его дело плохо – забрался за печку, глаза закрыл и мурлычет: «Мур-р» да «мур-р» – и так ласково, так нежно, как только умеет.
Возвращается хозяйка с обгрызанной колбасой и говорит:
«Вот ворюга кот… Видишь, что натворил! Где же он спрятался? Сейчас я ему…»
«Велика печаль… – снова сказал кучер. – Отрежь» обгрызанный конец и брось ему. И нам хватит».
Черныш в полудреме сладко облизнулся и, вздохнув, поудобней положил голову.
– Не знаю, как бы ты поступил на его месте, – продолжал Мудрик, – но тот кот до того был взволнован, что… в один прекрасный день вышел прогуляться, нечаянно наступил мышке на хвост и вежливо сказал: «Виноват, сударыня!»
«Пожалуйста, – ответила мышь. – Как приятно, что хоть изредка встречаются благовоспитанные прохожие».
Потом созвала своих детей, детей своих детей и детей детей своих детей и сказала им следующее:
«Благовоспитанная и цивилизованная мышь, дорогие дети, никогда не будет разорять гнездо шмелей, как бы сладко оно ни пахло клевером, чебрецом, вереском и всем таким прочим… Слушайте и зарубите на хвостах: чем больше шмелей, тем больше клевера, чем больше клевера, тем больше коров, чем больше коров, тем больше молока, чем больше молока, тем вежливее коты, чем вежливее коты, тем спокойнее нам живется. Ясно?»
Кот уже почти храпел, но кивнул головой. Вряд ли он слышал что-нибудь, но Мудрик добросовестно кончил сказку:
– Как приятно, что и в этом улье встретились такой благовоспитанный кот и такая умная мышка…
Пока он рассказывал сказку, мышь успела прогрызть больше половины доски. Теперь все зависело от того, какой сон увидит Черныш и когда он проснется.
Мышь тихонько грызла дальше, а гном зажег свечу и принялся вслух читать свою книгу, чтобы Чернышу казалось, что сказка еще не кончилась.
Все как будто было рассчитано, спланировано, предусмотрено, никаких неожиданностей быть не могло. Но жизнь именно в такие минуты и любит выкинуть какую-нибудь штуку. Иногда добрую, иногда злую. Выкинет и смотрит, как ты – человек или гном – станешь выкручиваться…
Примерно так случилось и с пленниками улья. Мышь сообщила Мудрику, что в доске появилась крохотная дырочка, ученый захлопнул книгу, прокрался мимо усов кота к выходу… И вот новость: улей-то с двойными стенками! А в промежутке между ними – белый мох.
Мышь даже расплакалась от досады. А Мудрику что оставалось делать? Пришлось ее успокаивать…
– Выше хвост, – сказал он, – устрой для себя во мху норку, чтоб, проснувшись, Черныш не мог тебя достать, и работай дальше!
– А ты? – пискнула мышь.
– А я?.. – почесал макушку гном. – Скажу ему, что он спросонья уже съел тебя. А меня попрошу поберечь на ужин…
БУМАЖНЫЙ ГОЛУБЬ
– Ах вы, сони! Еще не встали! Микас! Джим! Бока отлежите. А Гедрюс, я видела, давно уже по грибы успел сходить. Полное лукошко белых набрал… Чтоб у меня – раз-два – и умываться!
Мама Микаса вошла в чулан, где спали дети, и с этих слов начался еще один богатый приключениями день, имя которому Пятница.
– А сегодня какие новости? – хриплым со сна голосом спросил Джим.
– А какие вам новости нужны? А-а!.. Есть, а как же. Отец говорил, что лисица у нас в сарае жила, в той стороне, под хворостом нора выкопана.
– Ну и ну! – удивился Микас. – Может, она еще там!
– Ищи ветра в поле… Зря вы утопили Черныша. Я даже всплакнула… Свалили все на беднягу… Славный был кот.
Микас с Джимом довольно переглянулись.
– Ох уж эти мальчишки… Такие жестокие! – села в кровати Януте, позабыв за ночь, что именно она вчера предала Черныша.
– Тетушка, а тетушка… – сказал Джим, выбравшись из постели. – Какая нам будет награда, если мы Черныша выудим?
– Как это – выудим? Куда же вы его дели? Смотрите у меня, не мучайте несчастного кота!
– Мы?!. – удивился Джим.
– Если б не папа, мы бы ни за что его не утопили, – хитрил Микас. – Сами велели и сами слезы проливают.
– Утопили вы его или нет? – уже без шуток спросила мама.
– Ну… Если награды не будет, можете петь «за упокой»…
– Ах вы!.. А какая вам еще награда нужна? Шельмецы…
– Ну хотя бы картофельную бабку на обед…
– А картошки начистите?
– Слышишь, Дженни? – спросил Джим. – Картошки начистишь?
– Ну знаете! – крикнула Януте. – Вы кота топили, вы и чистите!
– Вставайте, вставайте! Начистите картошки, и будет вам бабка. Только смотрите, верните мне Черныша.
Едва хозяйка ушла, и Януте стала допытываться, куда же все-таки мальчишки дели кота. Гадала так, гадала этак, а они – все нет да нет.
– Начистишь картошки – скажем. А если нет – страдайте оба: ты тут, а кот там…
– Где – там?
– Там… Можно сказать, в аду, – дразнил сестру Джим.
И чем веселей хихикали мальчики, тем больше мрачнела Януте, дулась, сердилась и наконец заплакала.
Когда Джим с Микасом, умывшись в озере, прибежали завтракать, Януте уже сидела на низеньком стульчике и, не поднимая головы, чистила большие лиловые картофелины.
Гедрюс в то утро действительно убежал на рассвете по грибы, но белых он набрал меньше, чем показалось Микасовой маме. По пути домой Гедрюс завернул в орешник и нарвал для своих пленников орехов. Может, Мудрик на пустой желудок станет сговорчивей? Тем более, если Гедрюс извинится за вчерашнее неучтивое поведение и угостит его молоком, медом да орехами…
Мальчик хотел попросить его только об одном – чтоб Мудрик согласился вечерком или перед обедом – как ему удобнее – ответить на их вопросы. Пришли бы Януте с братом, Микас, Расяле, стали бы все чинно вокруг улья и каждый по очереди спросил бы о чем-нибудь Мудрика. Гном ответил бы на вопросы – вот и вся пресс-конференция (Гедрюс все-таки вспомнил это слово!)… А после нее гнома наградят орехами и конфетами, и он сможет отправиться куда ему угодно.
Довольный своей затеей, Гедрюс уже хотел заглянуть к Микасу и спросить, что они собираются сегодня делать. Но мама Микаса как раз возвращалась с фермы, сказала, что «ее бездельники еще дрыхнут», и спросила:
– А что им передать?
– Ничего, – ответил Гедрюс. – Я сам позднее зайду, может, застану дома,
– Застанешь. Я их засажу картошку чистить. Приходи обедать, картофельной бабкой угощу…
– Спасибо, – поблагодарил Гедрюс. – Может, и приду.
Так оно и бывает, Джим выпрашивает в награду бабку, а бабка, оказывается, и без того запланирована! И все довольны.
Гедрюс, весело стряхивая босыми ногами росу с травы, вернулся домой и, еще издали увидев рядом с ульем Расяле и Кудлатика, понял, что «пресс-конференция» не состоится…
– Ах ты, бесстыдник! Бессердечный! Врунишка! – бранилась Расяле. – Что ты натворил? Я так перепугалась… Ну так перепугалась…
– А почему? Что случилось?
– Я тебе покажу! Он еще притворяется, что ничего не знает… Как прыгнет – такой страшный, чернющий!.. А как он мяукал! Как царапался, бедняжка, кабы ты знал…
– Кто? – не на шутку удивился Гедрюс. – Что ты плетешь?
– Сам ты плетешь! Да еще дырку залепил… Хотел, чтоб он задохнулся. Ты не знаешь, как он мяукал… Бедный котик…
– Какой котик?!. – завопил Гедрюс, даже Кудлатик испугался. – Там мышь была, а никакой не котик…
«Неужели, – подумал он, – Мудрик сумел превратиться в кота?!»
– А может, там был не кот? – спросил он. – Какой он с виду? Серый, полосатый или еще какой?
– Не притворяйся… – ответила Расяле, уже не зная, лжет Гедрюс или говорит правду. – И не серый, и не еще какой, а Черныш! Вот и Кудлатик может подтвердить. А как я перепугалась, просто ужас!.. Только б не заболеть!..
– Это правда не я, – сказал Гедрюс, заглянув в улей. – Они сами нарочно своего кота сюда запихали.
Расяле все тараторила – как она встала и увидела возле улья Кудлатика, как, успокоив его, услышала, что внутри кто-то воет и скребется, как с трудом откинула крышку улья… Гедрюс почти не слушал – у него даже сердце зашлось от мысли: «Януте разболтала им о гноме и мыши, которую вчера видела в улье!..» Этого Гедрюс от нее никак не ожидал.