Иветта тяжело вздохнула.
- Я.
Ева вынула револьвер.
- У нас нет времени. Эта штука сможет открыть замок, но вы должны дать мне разрешение на взлом.
Иветта молча кивнула и закрыла глаза.
- Вы пишете на пленку, Пибоди?
- Да, лейтенант.
Ева прицелилась, выстрелила и разнесла замок в клочья. Выстрел сопровождался грохотом и вспышкой. Дверца шкафа отлетела в сторону и повисла на петлях.
- Дьявол! Иветта, что здесь происходит?
- Это полиция, Стиви. - Она махнула рукой взволнованному сотруднику. Ты должен быть в кабинете 930. Иди и займись делом.
- Саймон будет в ярости, - покачал он головой и вышел из комнаты.
Подойдя к шкафу, Ева взялась за висящую дверцу, но тут же отдернула руку.
- Черт! - вскрикнула она и стала дуть на пальцы. - Слишком горячо.
- Попробуйте с этим. - Пибоди достала из кармана и протянула ей сложенный в несколько раз носовой платок. Их глаза на секунду встретились.
- Спасибо.
При помощи платка Ева отогнула дверцу.
- Санта-Клаус спешил, - пробормотала она.
Костюм Санта-Клауса был свернут и брошен на дно шкафчика. Начищенные до блеска высокие черные сапоги стояли на нем.
Ева надела специальные перчатки.
- Посмотрим, что там еще есть.
На полках стояли две банки дезинфектанта, полбанки мыла на травах, тюбики защитного крема, ультразвуковой прибор для уничтожения микробов. Она нашла еще один комплект приспособлений для татуировки и образцы для ряда сложных рисунков. На одном из них была надпись стилизованными буквами:
МОЯ ЕДИНСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ.
- Прекрасно. Это его пригвоздит. Пибоди, соберите все и упакуйте. Я хочу, чтобы в течение часа все это было в лаборатории. Я пока останусь здесь и опрошу сотрудников.
Больше ничего интересного от сотрудников фирмы Ева не узнала. Здесь Саймона любили и уважали. Она услышала о нем такие слова, как "умеющий сочувствовать", "добрый" и "симпатичный".
И все это время у нее перед глазами стоял полный ужаса и боли взгляд Марианны Хоули.
* * *
По дороге в больницу к Пайпер Ева и Пибоди молчали. Несмотря на то, что новый кондиционер в машине работал прекрасно, нагоняя приятный теплый воздух, дух стоял тлетворный.
"Ладно, - подумала Ева. - Хорошо, пусть Пибоди ходит, гордо задрав хвост, - это ее проблема. Главное, чтобы это не отразилось на работе".
- Позвоните Макнабу, - не оборачиваясь, сказала Ева, войдя в лифт. Узнайте, получил ли он какие-нибудь новые данные о возможном местонахождении Саймона. Затем выясните, удалось ли Мире создать психологический портрет с учетом новых данных.
- Есть, сэр.
- Если вы еще раз назовете меня "сэр" таким высокомерным тоном, я вас свяжу!
С этими словами Ева вышла из лифта. Пибоди, сердито сопя, вынуждена была догонять ее.
- Мне нужны данные о состоянии Пайпер Гоффман, - бросила Ева дежурной медицинской сестре, швырнув свою сумку на стол.
- Пациентка находится в спокойном состоянии.
- Что вы имеете в виду? Она вышла из комы?
Медицинская сестра поправила свой цветастый халатик.
- Пациентка Гоффман пришла в сознание около двадцати минут назад.
- Почему мне не сообщили? На ее больничном листе должна быть пометка.
- Она есть, лейтенант. Но дело в том, что, когда пациентка пришла в сознание, у нее началась буйная истерика. Мы были вынуждены связать ее и дать успокоительное лекарство, согласно указаниям врача и с согласия родственника.
- Где этот родственник?
- Он в ее палате, с ним все в порядке.
- Я пройду к ней.
Повернувшись на каблуках, Ева пересекла коридор и вошла в палату. Пайпер спокойно спала - бледная, но от этого не менее красивая блондинка. Под глазами легкие тени, на щеках неестественный румянец, вызванный сильными лекарствами. Рядом с кроватью мерцали мониторы специальных приборов медицинского контроля за состоянием больной. Палата больше походила на дорогой номер в пятизвездном отеле.
"Пациенты с деньгами могут позволить себе болеть в весьма комфортабельных условиях", - подумала Ева. Ее собственные воспоминания о первом пребывании в больнице были ужасными: узкая комната, вдоль стен стоят неудобные кровати, на которых от боли и отчаяния стонут женщины. Стены были серыми, окна закрыты черными занавесками, а воздух наполнен стойким запахом мочи.
Ей было восемь лет - одинокая, разбитая девочка, даже не помнившая своего имени...
Слава богу, Пайпер проснется в совсем других условиях. Сейчас рядом с ее кроватью сидел брат, он нежно держал руку сестры, как будто неосторожное движение могло разбить этот нежный сосуд. По всей палате стояли различной формы и величины вазы, наполненные цветами. Тихо играла успокаивающая музыка.
- Она проснулась с криком. - Руди не повернул головы на шаги Евы, продолжая смотреть в лицо сестры. - Звала меня на помощь. Она издавала какие-то нечеловеческие звуки. - Он взял тонкую, длинную ладонь Пайпер и провел ею по своей щеке. - Я был рядом, но она не узнавала меня, а когда к ней подошла медицинская сестра, набросилась на нее с кулаками. Она не понимала, где находится. Ей казалось, что она все еще... Ей казалось, что он все еще с ней.
- Она сказала что-нибудь, Руди? Она назвала его имя?
- Она прокричала его!
Руди поднял лицо, Еве оно показалось маской мертвеца. В нем не было ни кровинки, и оно напоминало восковой слепок.
- Да, она назвала его имя, - сказал Руди, пытаясь взять себя в руки. "О Саймон, не надо! - кричала она. - Саймон, не надо! Не надо, не надо, нет! Не делай этого опять!"
Жалость к обоим пронзила сердце Евы.
- Руди, мне надо поговорить с ней.
- Ей необходимо поспать. Ей надо забыть все это. - Он поднял свободную руку и поправил Пайпер сбившиеся волосы. - Когда ей станет лучше, когда она будет в состоянии передвигаться, я заберу ее отсюда. Куда-нибудь в теплое солнечное место, где много цветов. Там она излечится от всего этого. Я знаю, что вы думаете обо мне, о нас. Меня это не волнует.
- Не имеет значения, что я думаю о вас. Только ее состояние имеет значение. - Ева подошла к кровати с другой стороны, чтобы видеть его лицо. - Не кажется ли вам, что она выздоровеет быстрее, если будет знать, что человек, который сделал с ней все это, арестован? Мне необходимо поговорить с ней.