Виталий в злобе взмахнул руками.
— Попробуй, — спокойно пожал я плечами. — Всё равно воевать с твоим кланом, а так хотя бы выведу из строя одного из его сильнейших бойцов.
— Так бы и сделал! Если бы… ты не спас Лену.
Мои брови невольно взлетели вверх. — Ты даже не предполагаешь, что я продал её врагам твоего клана или не взял в заложники?
Виталий смерил меня тяжёлым взором, а потом тихо рассмеялся.
— Нет, «Кальмар», ты так точно не поступишь. Можешь сколько угодно считать себя самым умным, но тебя я вижу практически насквозь. Я думаю, что сейчас она в самом безопасном месте из возможных. Раз уж ты взялся её спасать, то сделаешь всё на совесть.
— Если бы твой отец слышал твои слова, то воспринял бы их как измену.
— Именно так, — он со злостью стиснул зубы. — Но плевать я хотел. Старик совершенно выжил из ума со своей ненавистью и тупыми бреднями. Когда он объявил, что ссылает мою дочь в Костромской, он переплюнул по паршивости всех бастардов вместе взятых. По крайней мере, в моих глазах.
— Тем не менее, ты ничего не сделал, чтобы помешать ему.
Он сжал кулаки, пытаясь удержать себя в руках. — Я не успел. Ты, чёртов Кальмаров, спас Лену раньше!
Тут я усмехнулся. — Видимо, я спутал планы обоих Амурских.
Невесело хмыкнул и он. — Так и есть. Мои люди должны были перехватить её в Сибирцево, уже после того как она проедет Уссурийск. Но кто же знал, что ты остановишь на ходу целый поезд⁈
— Не стоит льстить, — оскалился я.
— Здесь нет лести, только сухая констатация факта. Вот только твой план гораздо хуже моего. Потому что своей выходкой с похищением княжны ты настроил против себя всю знать Владивостока, кроме Косаткиных и Леопардичей. По понятным причинам.
— Враг их врага — их друг, — кивнул я. — Дай угадаю, остальным аристократам не понравилось, что я не позволил распоряжаться человеком как вещью?
— Ты нарушил неписанное правило — не вмешиваться во внутренние дела другого клана, — с нажимом сказал он. — Это вопиющий случай. По законам Империи ты преступник, но… отец не позволит тебе попасть в руки жандармов. Теперь он хочет лично достать тебя и превратить в наглядный пример, что происходит с врагами клана Амурских.
— Изувечить и выставить изуродованный полутруп на всеобщее обозрение?
— Примерно так.
— А на это варварство что скажет имперский закон?
— Ничего. Князю отдалённого региона позволено вершить месть за честь своего рода.
— У твоего отца нет чести. Иначе бы он судил людей по поступкам, а не их происхождению из-за травмы прошлого.
Виталий нахмурился. — Лена рассказала?
— Да.
Он покачал головой. — Она тебе доверяет, даже слишком… Но это ничего не меняет. В глазах знати мой отец в своём праве, раз желает тебя наказать.
— Интересно, а что они скажут, когда я убью его у них на глазах?
— В этом нет необходимости.
— Правда? Тогда тебе придётся доставить меня к нему в клетке, а потом точно так же доставить и свою дочь. Потому что этот человек не успокоится, пока не утолит свою жажду крови.
— Ты прав. Поэтому я собираюсь лишить его власти над кланом и взять всё в свои руки.
Стало тихо.
Только за спиной Виталия тикали антикварные часы, пока я подбирал слова.
— Если он узнает, ты лишишься головы.
— Мне плевать. Я уже потерял сына и не собираюсь терять ещё и дочь из-за безумия своего отца.
— Тебя не смущает, что ты озвучиваешь планы по перевороту?
— Не будет никакого переворота. Просто он уйдёт на «заслуженный отдых» под присмотром специалистов, а я стану главой своего клана. И многие Амурские меня поддержат, да и не только они.
— Ты сказал, что аристократия на его стороне.
Он покачал головой. — Я сказал, что они против тебя. Вот только почти каждый теперь знает о буйстве моего отца и том, как неадекватно он ведёт себя даже при имперском министре. Учитывая его силу и влияние, это вызывает у аристократов страх или, самое меньшее, сильное беспокойство.
— Страх — это не уважение. На нём одном сильный авторитет не выстроить.
— Вот именно. Тем более, что своими выходками на совете ты очень сильно пошатнул его статус. Связать шнурки, как можно было такое придумать⁈ Ты выставил его ребёнком, который не способен даже сделать шага из-за своей истерики. И в тот же момент похоронил все его шансы занять пост генерал-губернатора.
— Значит, Орлов выбрал Косаткина?
— Нет. Он отклонил обе кандидатуры. Косаткин не выглядел достаточно убедительно, особенно после твоего ухода. Ты, как его условный союзник на совете, просто взял и оставил его. Это выглядело ненадёжно.