Тишина.
А потом давление стало медленно отступать. Видимо, мои слова дошли до него.
Но недовольство Кальмара наоборот — только обострилось.
Я зашёл в тёмную воду полностью. А спустя миг весь свет внешнего мира исчез.
Зато передо мной явилась громадная фигура белого Кальмара.
Фиолетовый глаз, размером с меня самого, смотрел с острым укором, а щупальца потянулись к руке. Я раскрыл ладонь и открыл ему алую жемчужину.
— Мерзость, — он коснулся её кончиком одного из щупалец. — Порочная сила, что искажает саму идею жизни и магической силы. Уродует тело и подчиняет разум. Не только приносить её сюда, но и просто держать в руках — это кощунство.
— Приходится пачкать руки. Если я не буду знать своего врага, то не смогу и победить его.
Он убрал щупальце от жемчужины. — В этом уродливом остатке есть то, что когда-то было частью моего рода.
— Значит, это он поставил печать⁈ Во дворце, кто-то использовал силу нашего рода, чтобы открыть путь на Изнанку!
— Нет. В «этом» уже давно нет моего дара. И никогда не было. Это всего лишь бастард, которому выпала куда худшая доля, чем Ярославу Кальмарову. Бесполезный и ничтожный, он просто был недостоин моего признания. А теперь убери вон и уничтожь это недоразумение, запятнавшее себя проклятьем.
Меня тут же вернуло обратно. Я стоял в озере, а сверху виднелся доходящий внутрь грота свет.
А потом я вышел, оделся и направился к выходу.
— Когда избавишься от него, возвращайся. Я желаю поговорить, — прозвучало в голове напоследок.
Я только закатил глаза и поспешил убраться оттуда.
Этому Кальмару было всё равно на людей. Даже на членов своего рода. Словно мы не личности и души, а обыкновенные инструменты.
Да, порой ценные, а то и незаменимые. Особенно, если остались в единичном экземпляре. Но даже это не аргумент. Потому что мою сестру он за полноценного члена рода даже не считал.
Но всё же… «бесполезный и ничтожный». Обидно, наверное, было Себастьяну.
Тем не менее, я не стал торопиться обратно в пещеру.
Кальмар надменный. Кальмар могучий. Ну, значит ещё и терпеливым побудет. А я пока поглощу энергию своего нового макра. Заодно восполню запас сил и вырвусь на следующий ранг.
Судя по тем объёмам энергии, который был в этом макре, у меня точно получится.
— Ярчик, можно тебя на минутку?
— Что-то срочное? — я обернулся на поджидавшую меня в коридоре Ирину.
Она засомневалась, а потом неуверенно выдала: — Я понимаю, что у тебя очень много дел, но…
— Что случилось? — уже твёрже спросил я.
— Во время ужина ты почти ничего не объяснил. Во Владивостоке ночью что-то стряслось? Что-то очень плохое, да?
— Всё в порядке, — натянул улыбку я. — Больше никаких проблем.
— Значит, случилось. Хорошо, Ярчик, — она замолкла. Снова сомневалась, словно что-то хотела сказать, но никак не решалась.
— Ирина, давайте начистоту. Почему вы спрашиваете и кто вам сказал?
Она выдохнула. — Аня. Ночью она проснулась и говорила, что видит, как ты рискуешь жизнью. Что тебя всюду окружают враги. Что ты лично остановил несколько страшных событий. Раньше я бы отмахнулась от этих снов, но сейчас… её сны подозрительно часто правдивы.
Вот почему Аня — моя сестра — вела себя так тихо за приёмом пищи.
— Поговоришь с ней? — спросила Ирина.
— Конечно, — кивнул я.
Она мягко улыбнулась. — Спасибо, дорогой. Как с невестами?
— С Каланскими не сошлись, — хмыкнул я.
— А Мошкарёвы?
— Не успели. Там закрутилось-завертелось.
— Ох, понятно. Ничего, я им напишу снова! Уверена, они всё поймут! — и с решительным видом зашагала в свои покои.
С какой уверенностью она собиралась меня женить. Просто невероятно. Будто для этого было время!
Впрочем, не мне судить. Она работала на благо рода.
А я быстро занёс жемчужину в свои покои, а потом отправился к сестре.
Короткий стук.
«Войдите».
И я оказался в её комнате.
Она с тоской смотрела в пасмурное небо через окно, сидя на подоконнике. На стекле уже появлялись капли начинающегося дождя.
— Ань.
— Ярик! Это ты! — на меня она обернулась с улыбкой.
Я сел в кресло. — Как твои сны? Я помню, что ты видела в них происходящие события.
— Мама сказала? — она тут же нахмурилась.
— Сказала, — не отрицал я. — Но это ведь правда.
— Угу, — она подобралась ближе и села на кровать. — Мне обычно разное снится. Но чаще всего кто-то из родных: ты или мама например… — опять этот сомневающийся вид. Точно как у Ирины.
— Но-о-о?
— Но там не только вы. Я ещё и папу с Лёшей слышу.
А вот тут я нахмурился. — Слышишь отца и брата?
Она кивнула. — Отдалённо так. Если тебя и маму я вижу очень чётко, то их только слышу. Словно они далеко-далеко, за невидимой преградой. Поэтому не уверена, что это реальный сон. Может, я просто ещё не приняла их… пропажу.
Я присел рядом. — И правильно, если бы ты приняла её, то Николас бы захватил твой рассудок. А так — ты смогла сопротивляться ему.
Аня грустно улыбнулась. — Практично так.
— Возможно, дело не в практичности.
— Что ты имеешь в виду?
— Сны хоть раз ошибались?
— Не помню такого. Разве что странные иногда были. Прямо как тогда с вами, в комнате за «Серой Дверью», где вы судили мёртвого, — она вздрогнула. — Жутковато выглядело. Но это же неправда была?
Я положил руку ей на плечо. — Ань, у тебя удивительный дар. Если он помогает тебе сохранить надежду, то продолжай ему доверять.
— Хочешь сказать, что папа и Лёша могут быть живы? — в её глазах появился огонёк надежды.
— Хочу сказать, что пока мы не увидим их, с ними может быть что угодно.
— Но море не отдаёт пропавших в нём.
— Мы — Кальмаровы, а Кальмар видит всё в морских глубинах. Ему лучше знать, что там в море. И что-то он ни разу не говорил мне, что отец или Лёша затонули.
Аня задумалась, а потом кивнула.
— Я поняла, брат. Значит никакого отчаяния!
— Вот это правильно, — я улыбнулся и встал. — А свои сны записывай, это может пригодиться в дальнейшем.
— Да! — она бросилась на меня с объятиями. — Спасибо, Ярик! За всё!
— Всегда пожалуйста, сестрёнка, — обнял я её в ответ.
Но добраться до своих покоев для работы с макром мне было не суждено. Прямо у двери меня перехватил Филарет.
— Господин, к вам пожаловали гости из Владивостока.
— Какие?
Я же никого не звал!
— Они представились сотрудниками больницы, которую вы спасли. Ждут у входа. Желаете встретить?
— По какому поводу?
— Некий Кацураги заявил, что это ваш личный, но очень важный разговор.
Ах, вот оно что.
Но зачем?
Через пару минут я сидел в гостиной. А напротив меня двое моих недавних знакомых.
Девушка медсестра — Елизавета, которую я спас её первой. Она сидела, обняв плечи, и мелко подрагивала. Вся вымокла под идущим на улице ливнем.
На кухне уже заваривали чай для согрева.
А в соседнем кресле сидел невозмутимый целитель — Кацураги Тендо. Такой же мокрый, но спокойный, словно изваяние.
После обмена приветствиями я спросил: — Итак, зачем прибыли?
— Господин Кальмаров. Сегодня я рискнул всем, чтобы поговорить с вами, — заговорил Кацураги. — Все пациенты нашей больницы выписались сегодня утром. Каждый из тех, на кого пало проклятье.
— Да, оно же избавляет от всех телесных травм, — пожал я плечами. — Вы пришли, чтобы рассказать это?
— Нет, господин. Я хочу предложить вам вместе со мной создать панацею — лекарство от всех болезней.
Глава 7
Тут меня осенило.
— Вы хотите использовать «Красное Безумие» для исцеления людей, — озвучил я очевидную мысль.