— Адриенна! — кричит отец, безнадежно отставший от дочери.
Она не оборачивается, боясь замедлить бег. Нужно держаться как можно дальше от него. Не допустить, чтобы он ее схватил. К счастью, толстяк Луи Бурже, едва пробежав пять метров, приостановился на лужайке, чтобы перевести дух.
А у Адриенны кровь неистово бьётся в висках, обжигая мозг. Пот заливает лицо. Вдобавок, её уже несколько дней мучит вязкая тошнота, но это как раз ей в радость. Завтра она преподнесет Гюставу этот чудесный сюрприз. Хотя почему завтра — нынче же вечером!
Теперь, когда она убежала из дому, их никто не разлучит. Она найдет убежище у него в доме. Или в той хижине на стройке, с которой связаны самые прекрасные их воспоминания. Ее родители не смогут ей помешать, она уже не ребенок, да и Гюстав способен дать им отпор. Гюстав… ее мужчина, ее возлюбленный, ее герой.
Но когда она добежала до ворот, ее ждал неприятный сюрприз.
— Закрыто, — выдохнула она, отчаянно тряся железные створки, запертые на замок с толстой цепью.
Каждое утро Жорж неизменно отпирал ворота. Но не сегодня. По какой несчастной случайности он именно этим утром не дошел до выхода в парк?
— Что ж, тем хуже, — пробормотала Адриенна и начала карабкаться вверх по решетке.
— Адриенна! Не делай глупостей! — завопил ее отец, и она услышала, как он побежал еще быстрее… Вот-вот будет совсем близко.
Она уже поднялась до середины решетки. Еще немного, и она будет на самом верху, но там придется быть особенно осторожной. Железные прутья заострены на концах не хуже шпаги — даже голуби часто напарывались на них к великому ужасу мадам Бурже.
При воспоминании об этом Адриенну пронзила дрожь, но она взобралась-таки на самый верх.
— Адриенна, боже мой… Спускайся! Это очень опасно!
Измученный, задохнувшийся отец стоял внизу, весь в поту, надрывно дыша и содрогаясь от страха.
Каким же ничтожным казался отсюда, сверху, папаша Бурже! Адриенну одолел нервный смех, отчего она пошатнулась и едва не потеряла равновесие. А сейчас следовало быть особенно осторожной: её ноги стояли между остриями железных прутьев, и малейшее движение могло стать роковым.
— Адриенна, дорогая моя, спускайся! — взывал отец. — Умоляю тебя…
Но дочь молча, с презрительной усмешкой смотрела на него сверху вниз. Наконец-то Бурже получил по заслугам.
— Спускайся и давай успокоимся и всё обсудим, — вкрадчиво продолжал он. — Мы с твоей матерью, наверное, немного поторопились. Я уверен, что теперь мы придем к соглашению…
Адриенна застыла от изумления:
— К соглашению? Вы хотите сказать, что готовы поторговаться со мной? — Отец прикусил язык: его дочь опасно балансировала на верху решетки. — Я не отношусь к числу ваших клиентов, папа. Мне известно, что у вас все продается, но не я. — И, указав на свой живот, добавила: — И уж точно не это…
Бурже совсем растерялся. Ему казалось, что этот кошмар никогда не кончится. Он уже исчерпал все свои аргументы. И в приступе бессильной ярости он начал карабкаться вверх по решетке. Это выглядело до того нелепо, что Адриенну снова обуял нервный хохот. Толстяк, не нащупав опоры, съехал вниз, ободрав лицо о замковую цепь. Его дочь громко хохотала.
— Адриенна, хватит, прекрати, наконец! — Бешеным усилием он все-таки вскарабкался наверх и схватил дочь за ногу.
Это была роковая ошибка. Все произошло мгновенно.
Адриенна качнулась, подалась вперед, но ее что-то задержало, словно птицу, подстреленную на взлете.
— Адриенна! — кричал Бурже, забрызганный кровью своей дочери.
ГЛАВА 34
Париж, 1887
— Этот несчастный случай погубил нашего ребенка… и всех других. У меня больше не могло быть детей…
Гюстав потрясен — такое ему и в голову не могло прийти. И никто ничего ему не сказал. Все было покрыто тайной…
Он проводит пальцами по шраму, который показала ему Адриенна, окончив свой рассказ. Странная розовая бороздка, почти красивая, рассекает ее живот от пупка до лона. За окном уже темно. Адриенна говорила долго, с мучительными подробностями, возвращаясь назад во времени, не скрывая от Гюстава ничего. Ведь это их общая история. С улицы доносился стук колес фиакров, ржание лошадей.
— Я наверняка умерла бы, если бы не врачи в Бордо; они совершили чудо.