— Он ушёл.
Агент даже не был зол. По факту, в ушах Донахью он звучал так, будто относился довольно спокойно ко всей этой ситуации. Но женщина была менее снисходительной.
— Чёрт, я сожалею. Мой промах. Он был слишком быстр.
Она вздохнула и потёрла виски. Норман, тихо сидя рядом с ней, вглядывался в неё с неким чувством благоговейного трепета. Её золотисто-каштановые волосы были взъерошены и некоторые из них прилипли к щеке от пота. Бег заставил её пылать изысканным послезакатным свечением. Её губы были приоткрыты, когда она делала хрупкие вздохи, втягивая воздух, который (как и всё остальное) не мог избежать её очарования. Она до краёв была полна сладкой эссенции жизни; та текла по её венам – заполняя глаза мёдом, вытачивая создание из чистого света – столь восхитительно пьянящая, что он дивился тому, как может кто-то перед ней устоять.
Донахью вдруг встала, и Норман в школьном стремлении быть ближе к ней, последовал её примеру. Он осознал всю глупость этого внезапного действия, когда его ступни подвернулись под ним, заставляя его упасть обратно прямо на диван.
— Ой, ну-ка, позволь мне помочь тебе, — Мелисса наклонилась к нему и поддержала его фигуру, обхватив своей рукой его за плечи. Когда её кожа коснулась его, а затем её тепло просочилось в его плоть, нежеланный румянец появился у неё на щеках. Они двигались медленным шагом: медленным, но вместе. Джейден старался не наступать на правую ногу, и на неуклюжий манер они направились к двери.
— Погоди, — произнёс Норман. Когда эффект от триптокаина спадал, он задумывался о проблемах. — Я должен осмотреть квартиру. Здесь могут быть зацепки, ведущие к его нанимателю.
— Норман, становится поздно, и тебе больно. Зацепки побудут здесь ещё один день. Пошли.
Как он мог сопротивляться голосу из нектара?
Хотя боль и возвращалась к молодому человеку действующими на нервы покалываниями и пульсацией в лодыжке, женщина превосходно справлялась с задачей очищения его разума от мыслей об этом. Его мозг снова и снова возвращался к ощущению её ладони на плече и её талии, прижимающейся к его собственной, словно сломанная пластинка, заевшая на особо идилличном участке песни.
Снаружи опустилась тьма. Уличные фонари начинали мешать ночующим в парке неподалёку птицам. Когда вела своего напарника к машине, Донахью взглянула ввысь и не увидела ни дюйма неба. Облака ворчали, сыпля едва слышные угрозы.
Норман дал Мелиссе ключи. Она открыла двери. Прежде, чем он смог забраться на переднее сидение, она помешала ему:
— Нет, я поведу.
Он вяло возразил, но достаточно легко было просто направить его к другой стороне «Форда» и впихнуть внутрь него.
— Это всего лишь ушиб.
Его бессильная решительность вызвала у неё желание улыбнуться.
— Норман, просто дай мне отвезти тебя домой, ладно? — женщина по дуге прошла к водительскому сидению с такой плавностью, что он подумал, будто она, вероятно, потешается над ним.
На этот раз Мелисса была тиха большую часть поездки, таким образом позволяя Джейдену направлять её. Он также воспользовался возможностью позвонить в штаб-квартиру и сообщить о местонахождении жилища Кристофера Эббота. Там приняли запрос на то, чтобы приставить к зданию офицера полиции, который будет начеку, если их беглец решит вернуться к себе домой.
Их движение по округу Колумбия было замедленно характерной для заключительной части дня борьбой за место на дороге между гражданами, регулярно приезжающими на работу из пригородов, но меньше, чем через полчаса, они уже достигли места проживания Нормана. Он также снимал жильё в многоквартирном доме, хотя в куда более гигиеничном и гостеприимном.
— Дежавю, — громко произнесла женщина, выйдя из машины.
Они ввалились в его квартиру, неловко улыбаясь. Джейден почувствовал, как у него из под ног ушла земля, когда он случайно вспомнил: почти что то же самое он проделал всего три дня назад с девушкой совсем другого типажа. Прильнув к её боку, он гадал, будет ли когда-нибудь способен вернуть всё на прежние места.
Квартира была на семнадцатом этаже, и из её окон открывался вид на грандиозную часть столицы, сейчас освещённую неоновыми искрами тысячи огней города. Для Нормана хороший вид был куда важнее, чем размер или состояние жилища.
Может потому мне так нравится УРС.
Входная дверь раскрывалась в гостиную с другими дверьми, ведущими в кухню и спальню соответственно. Квартира была не слишком просторной, но это прекрасно подходило Джейдену. В любом случае, он, по всей видимости, проводил больше времени на работе, нежели дома. Его декор выглядел так, словно сошёл прямиком со страниц каталога, по большей части от того, что так и было: Норман не был спецом в обустройстве или подборе аксессуаров, поэтому выбирал понравившуюся экономную коллекцию мебели и заказывал весь набор. Он сплошь был хромированных и минималистичных цветов: немного футуристичным, на вкус Мелиссы.
Единственной вещью, которая по-настоящему выделялась, было огромное пианино. Словно величественная чёрная гора оно возвышалось над территорией комнаты, стоя у окон от пола до потолка и блистая так, как может блистать только пианино, на котором часто играют. Донахью было страшно подумать, сколько оно должно стоить.
Словно в противовес, остальная часть квартиры была захламлена и неорганизованна. Шкаф у стены был забит книгами по криминологии, психологии, истории, шедеврами литературы, несколькими папками, полными газетных вырезок и старых клочков бумаги; несколько рубашек лежали на кресле в углу; быстрый взгляд в сторону кухни обнаружил сваленные кучей тарелки в раковине. Легко было понять, как были расставлены приоритеты Нормана. Пианино было идеально отполировано, а телевизор был погребён под слоем пыли.
Мелисса помогла Напарнику опуститься на диван. Она собралась сесть, но передумала.
— Хочешь выпить? Я могла бы сообразить что-то для нас…
Брови Джейдена приподнялись.
— Конечно. В холодильнике есть какое-то «Шардоне», если ты не возражаешь.
К тому времени, как женщина нашла бутылку вина, наполнила два бокала и вернулась в гостиную, телевизор был включён, и «СиЭнЭн» передавало свою будоражащую трансляцию последних новостей. Она протянула Норману фужер, а затем посмотрела на свободное место на диване. Её коллега повернул свою голову в её сторону, и она внезапно обнаружила себя сидящей рядом с ним.
— Спасибо, — произнёс он. Его слабая улыбка казалось размытой во всеохватывающем виртуальном свечении от телевизора. На заднем фоне новости едва слышно лепетали что-то, как бы для себя. Мелисса сделала глоток игристого белого вина. Открывающийся слева от них городской пейзаж, подобный фантазийному урбанистическому театральному заднику из жёлтых огней, плавно вышел из фокуса.
Когда подняла глаза, ловя ими в равной степени как слепящие отражения телевизора, так и города, её взгляд остановился на Нормане Джейдене. Он смотрел мимо неё. Его лицо было немного уставшим, немного утомлённым, исштрихованным воспоминаниями о печалях и радостях. Каштановые волосы были аккуратно уложены, но боролись за свободу у самой линии роста волос, и брови тоже бунтовали как могли. В этот момент они были нахмурены в смятении, словно он силился решить математическое уравнение исключительной сложности. Тень щетины затемняла его подбородок. И конечно, был ещё загадочный шрам, нашептывающий секреты, страстно желающие быть раскрытыми, быть услышанными. Донахью почувствовала крайнюю необходимость исправить огрехи этого дня: её огрехи.
— Я действительно сожалею о произошедшем сегодня. О том, что дала Эбботу уйти. Знаю, теперь мы вновь почти там же, откуда начинали, и это моя вина. Клянусь, я буду усердно работать. Мы разберёмся с этим делом.
— Мелисса, ты же в самом деле не станешь винить себя, не так ли?
Она уставилась на свой бокал с вином.
— Чёрт, если уж на то пошло, то это я виноват в том, что меня стукнуло этой проклятой пепельницей. То есть, Боже, что за травма?! Я стану посмешищем, если кто-то узнает об этом, — он улыбнулся и посмотрел ей прямо в глаза. — Так что пообещаешь мне никому не говорить, ладно? И я имею ввиду вообще никому. Нельзя допустить, чтобы это повредило моей драгоценной репутации.