— Норман, ты не можешь просто взять и оставить свою машину здесь вот так…
— Забудь о машине. Если её заберёт эвакуатор — плевать, это всё равно развалюха. Пожалуйста! Пожалуйста! — простонал он.
На её лице читалась готовность уступить. Она посмотрела ему в глаза, увидела, насколько глубоко их захлестнуло волнами страха, и коротко выдохнула воздух, что перед этим задержала.
Как она и сказала, машина была припаркована за многоэтажкой. Норман сел в пассажирское кресло и положил раскрытые ладони на ноги. Несколько секунд Мелисса сидела, наблюдая за ним и глубоко дыша, а затем завела мотор и выехала с парковочного места.
Они ехали вдоль бесконечной конвейерной ленты автодорожной сети, со всех сторон окруженные другими людьми в других машинах, которые понятия не имели, что происходило в персональном мирке Нормана. Он сидел и смотрел через окно на незнакомцев, наблюдая, как их машины сверкают в резком свете уличного освещения, словно резкие крокодильи спины, особое внимание обращая на пылающие белки их глаз, когда они проезжали мимо. Сами они были объятыми страхом крокодильчиками, слишком напуганными в эту минуту, даже чтобы показать свои крокодиловы слёзы. Агент Донахью продолжала следить за зеркалами и проводить рукой по волосам, будто бы ощущала тревогу. Норман тревогу больше не ощущал.
Город раскинулся за ними, словно бирюзово-янтарное ожерелье. Обрати Джейден внимание, мог бы заметить, что на самом деле Мелисса не знала, куда едет и кружила по путанным дорожным развязкам тех частей Вашингтона, где могла ориентироваться, пока решала, что делать. Но он наблюдал за бусинами света и движением, пока в его глазах всё не расплылось в гигантский, сияющий ореол.
— Ладно, Норман, — произнесла Мелисса, и когда его зрение сфокусировалось, он увидел, что они остановились снаружи какого-то отеля в казавшемся спокойным районе города.
Донахью заглушила двигатель. Она повернулась к Норману, и в течении продолжительного отрезка времени он думал, что она что-нибудь скажет или, может быть, просто заставит его выйти из машины, а затем уедет без него. Он попытался сконцентрироваться на её лице, но фонари вдали мерцали, то выходя, то возвращаясь в фокус, как машины на магистрали, проносящиеся перед тобой, подобно рядку светлячков, щеголяющих, борясь за внимание. Когда он вновь посмотрел на неё, она держала у рта пальцы и как-то странно наблюдала за ним.
Но Донахью не уехала прочь. Она вышла из машины вместе с ним. Они шагнули в мотель, и она сняла самый дешёвый из свободных номеров. Затем они оба прошли по ряду покрытых ржавчиной стальных ступенек к номеру с числом «47».
Этот мотель был настолько старым, что в нём всё ещё были в ходу металлические ключи. Мелисса открыла дверь и щёлкнула выключателем света. Закрывая за ними дверь, Норман почувствовал, что было бы излишним проверять, преследовали ли их. Несмотря на это, он ещё раз пробежался взглядом по автостоянке.
Помещение номера отеля было очень маленьким для комфортного или успокаивающего. Подушки на кровати были жиденькими, а освещением служила просто лампочка накаливания. Шкафа для одежды не было, только металлические вешалки на железном пруте напротив стены. В углу непривлекательно являла себя маленькая, грязная уборная. Обоим агентам прежде доводилось видеть мёртвые тела в номерах, подобных этому. Как только дверь была закрыта, Мелисса развернулась, скрестив руки, а Норман просто стоял, сунув ладони в карманы своих брюк, глядя на неё прямо, как потерявшийся пёс, который не примет никаких оправданий, если его решат прогнать.
Началось со вздоха:
— Ладно, Норман. Теперь я должна точно знать, что происходит.
Он подумал о том, что ему следует сесть на кровать, прежде чем попытаться объяснить. Матрас прогнулся под его весом.
— Я ехал из штаб-квартиры. Собирался домой, когда заметили эти машины, следующие за мной. Три из них — большие и чёрные. Поначалу они не делали ничего такого, лишь делали вид, что толкнут меня, заставляя меня ехать по определённому маршруту, — пережитое произошло не так давно, но процесс подбора слов для описания казался ему тем ещё испытанием. — Как бы там ни было, они вынудили меня съехать с магистрали. Они двигались так быстро, и я был окружён. Думаю, они пытались добиться того, чтобы я разбился. Или, может, вели меня куда-то, не знаю, или просто пытались напугать.
Агент Донахью стояла над ним, по-прежнему скрестив руки. Он мог видеть её ногти, вгрызающиеся в плоть того предплечья, что было выше. Что было в ней, вот так стоящей, такого: заставляющего её казаться такой высокой, навроде статуи богини Фемиды, что он когда-то видел, — свирепой и всего лишь со своими мечом да весами? Что придало такую серьёзность её лицу?
— Как ты в итоге оказался у моей квартиры?
— Я не знал, куда направлялся. Я оторвался от машин, но не знал надолго ли. Краем глаза заметил многоквартирное здание, принял поспешное решение, захотел остановиться, был напуган.
— Не видел, кто тебя преследовал?
Норман покачал головой.
— Не заметил номерные знаки?
И снова тот же жест.
— И ты пришёл ко мне, потому что был в отчаянии и искал помощи?
Норман кивнул. Затем он задался вопросом, было ли то, что он ощущал, чувством, которое испытывали допрашиваемые подозреваемые.
Мелисса медленно кивнула в ответ. Она не отрывала от него взгляда с тех пор, как они вошли в номер, едва моргала.
— Буду предельно честна с тобой, агент Джейден. Я могу видеть твои налитые кровью глаза, видеть, что ты не совсем в состоянии держаться на ногах как надо, и что ты и не думаешь о прямоте или о том, чтобы принимать разумные решения, и когда ты говоришь, что за тобой по улицам Вашингтона гналась погоня из трёх машин, моя незамедлительная реакция — не верить тебе. Я всё думаю и думаю, но в моей голове это не имеет никакого смысла. Потому что я вот о чём думаю: кто бы стал с тобой это проворачивать? У кого была бы какая-нибудь причина сделать это, Норман?
— Ты не поверишь, если я скажу.
Она и не попыталась скрыть, как закатывает глаза.
— В данный момент я не верю ничему, что выходит из твоего рта. Так что вперёд, Норман, дерзай — терять тебе нечего.
— Не могу. Не могу. Я даже не думаю, что сам верю в это, как мне пытаться убедить тебя… — он сжал лежащие на коленях руки, позволяя предложению повиснуть в воздухе неоконченным.
Мелисса немного потопталась на месте, и он знал, что она хотела, чтобы он посмотрел на неё.
— У тебя своего рода проблемы? — произнесла она мягко.
Норман пожал плечами. Он отказывался оторвать взгляд от пола.
— Определённо проблемы, — ему стало сложно сдерживать себя от ухмылки.
Господи, что со мной не так?
— Я серьёзно. Ты должен сказать мне, действительно ли это серьёзно, действительно ли тебя преследуют. Что если ты находился в смертельной опасности потому, что кто-то знает, кем ты являешься, что если у какого-то старого врага старая обида на тебя? Я тут хватаюсь за соломинку. Ты даже не собираешься попытаться и объяснить это мне?
Она начинала выходить из себя. А он по-прежнему не мог сделать этого, не мог сказать ей. У кого хватило бы храбрости для подобного? Это всегда было секретом, это всегда должно было оставаться секретом. Он вырос, привыкшим к жизни в тени, и стал полагать, что она была достойным местом для него. Зачем пытаться пересилить себя, когда всем, чего ты стоил, были грязь и тьма? Это было бременем, которое он научился нести в одиночку, которое сила обстоятельств заставила его тащить без чужой помощи. Это было в порядке вещей. Было бессмысленным пытаться спорить с судьбой. Вселенная заставляла опускаться его всё ниже с каждым проходящим мгновением, словно под огромным прессом гравитации, так что вниз ему и была дорога.
Сейчас он вновь смеялся, слышал голос, звучащий из его собственного рта:
— Что толку? Что ты сможешь сделать?
— Ладно. Знаешь, что? Иди на хрен, Норман Джейден. Я пыталась помочь тебе, а ты лишь продолжаешь плевать мне в лицо в ответ. Пытаться делать это и дальше я больше не в состоянии. Думаешь, ты можешь просто продолжать себя вести вот так, находясь рядом со мной, а я не ничего не замечу, лишь улыбнусь и проигнорирую всё это? Плевать, я просто возьму и скажу это. Ты принимаешь наркотики?