— Я не могу оставить это нападение без ответа, нужно кое-что выяснить. Знаешь, за неполный месяц я понял две очень важные вещи: у мужчины должна быть семья, кто-то, за кого он будет драться до конца. Если же нет – то это не мужчина, так, пародия. И второе, друг – это гораздо лучше, чем слуга. Можно не опасаться удара в спину в самый неподходящий момент. Я пока это только понял, но не принял до конца, хотя… буду знать, что мне есть, к чему стремиться.
— Хорошо, что ты вообще это понял, — немного ворчливо сообщил Малфой. — Но лучше поздно, чем никогда.
Внимательный взгляд синих глаз дал ему понять, что именно он, Абраксас - основной кандидат на проверку второго открытия бывшего Темного Лорда. Да, теперь уже точно - бывшего. Том кивнул и вскинул палочку вверх.
— Морсмордре! - и аппарировал.
– Я позабочусь о твоей мышке, только будет лучше, если ты это сделаешь сам, – Малфой посмотрел на Темную метку над поместьем. Сосредоточился. С того момента, как он аппарирует к Долохову, счет пойдет на минуты.
Том появился у самой границы антиаппарационных чар Хогвартса. Он сам плохо понимал, зачем сюда идет. С Альбусом Дамблдором нужно было все выяснить до конца, иначе на всех его идеях можно ставить большой и жирный крест. Том прекрасно знал, что не соперник старому магу, поэтому махать палочкой не входило в его планы. Он всего лишь хотел поговорить.
Пароль от входа в кабинет директора ему сообщил главный в шайке авроров, которым предстояло стать героями.
Поднявшись на винтовой лестнице, Том выдохнул, как перед прыжком в воду, и вошел в комнату. Здесь ничего не изменилось. Даже Дамблдор все так же сидел за своим столом и посматривал на вошедшего.
— Том?
— Добрый вечер, директор, вы, похоже, ждали кого-то другого?
— Что с Аластором?
— Он немножко умер. Но тут нечему удивляться, работу он себе выбрал такую, сопряженную с постоянным риском.
— Ты убил его, — директор не спрашивал, все и так было ясно. – Что ты делаешь, Том? Зачем ты рвешь свою душу?
— Я ее не рву, уже не рву. Странно получилось, но сейчас я более цельный, чем был в те годы, когда учился здесь. А что касается убийств, так ведь и вы не святой, директор.
— Я никогда и никого не убивал.
Том без приглашения сел напротив Дамблдора и теперь внимательно рассматривал своего оппонента.
— Нет, может быть, напрямую вы жизни никого не лишали, но разве только это имеет значение?
— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, Том.
— Бросьте, Дамблдор. Вы ведь моим кумиром были. Именно у вас я многому научился.
— Что? – директор нахмурился.
— Вам напомнить? История с Хагридом. Почему вы не настояли на его невиновности?
— Все факты, которые ты предоставил, указывали на него. Я не смог переубедить Диппета… — Альбуса прервал смех собеседника.
— Какие факты? Голословные обвинения перепуганного мальчишки, который испугался, что его вычислят? И ведь вычислили, но по какой-то причине решили поверить его сказке про Хагрида. Давайте посмотрим: женский туалет, девочка, которая там отсиживалась. Ночь на дворе. Вы мне поверите, что я не планировал эту смерть? Действительно не планировал. Даже хищники никогда не убивают рядом с местом, в котором живут. Хотя неважно, верите вы мне или нет. Итак, мизансцена готова. Совершенно ненужная мне на тот момент смерть, испуг. И ни у кого даже мысли не мелькнуло, что причина смерти очевидна, а единственный змееуст на тот момент в школе - явно не Хагрид. Меня все это время мучил только один вопрос – зачем вам это было нужно?
— Том, ты меня в чем-то обвиняешь? – Дамблдор улыбнулся.
— Ну что вы, директор, я всего лишь пытаюсь понять. Видеть, как мальчишка постепенно сходит с ума, но ничего не сделать для того, чтобы остановить его. Подкинуть запрещенные книжки в закрытую секцию, зная, что тот парень оттуда не вылезает. Рассказать замечательную историю на уроке, что со змеями мог говорить только Салазар и его прямые потомки, подняв на недосягаемую высоту авторитет нищего полукровки на факультете Слизерин. Вы делали все, чтобы из того мальчишки вышел приличный такой Темный Лорд. Все это попустительское отношение к действиям Пожирателей, а ведь вы один из немногих, кто знал, что Том Реддл и Лорд Волдеморт - одно и то же лицо. Да я сам вам об этом сказал. Но вопрос остается прежним – зачем?
— Ты не понимаешь, Том. Статут придумали не просто так, это защита нашего мира, нашего уклада жизни от влияния извне. И так все больше и больше магглорожденных волшебников пытаются внести сумятицу в сложившиеся и веками работающие традиции, — Дамблдор снял очки. – Этого нельзя допустить. Нельзя допустить, чтобы магглы ассимилировали нас. Если это случится, мы потеряем индивидуальность.
— А вы не думали о том, что большинству людей плевать на индивидуальность, лишь бы им и их детям было хорошо и комфортно? Вы не думали, что нет ничего страшного в том, чтобы маггловские и магические наработки были объединены, что у магов гораздо больше шансов сохранить жизнь на этой планете вообще, потому что многие источники магической энергии вполне могут конкурировать с маггловскими, но при этом не вредят экологии? Что это то, что мы можем на первых порах продавать, получая средства на дальнейшее развитие. Ваши слова еще более радикальны, чем те, которые могут родить самые отъявленные из моих людей.
— То, чего ты пытаешься добиться, Том, бессмысленно и опасно.
— Поэтому вы так активизировались? Вам было плевать на Пожирателей, подумаешь, парой человек больше, парой меньше, кто их считает? Но когда речь зашла о реальных изменениях, вы собрались действовать до последнего, не так ли?
— Я объяснил тебе свою точку зрения, Том. Если она тебя не устраивает, это уже не мои проблемы.
— Хорошо, мы поняли друг друга, — Реддл поднялся. – Я всего лишь хочу попросить вас играть по возможности честно.
— А ты сможешь играть честно? Сам ведь признался, что ты всего лишь сумасшедший убийца.