Но договорить ей не дал заоравший телефон. Она сжала его пальцами и вырвала из кармана. Дилан, Малакай... Она пошлет сейчас любого!
— Пап? — Эна не поверила услышанному. — Этого не может быть?! Пап!
Тот скупо в первой же фразе сообщил, что только что купил билет, чтобы приехать к ней на день рождения.
— Пап! — Слов не было.
— А сколько у вас сейчас времени? — донеслось из трубки. — Я разбудил тебя, да? Просто не удержался.
— Нет, пап, я не сплю. Я будто чувствовала...
Они распрощались. Эна подняла глаза на лепрекона. Наколдовал.
— Ты врать не умеешь, Эйнит Долвей. Ты просто не умеешь отличить правду от лжи. Ты глупая, Эйнит Долвей. Просто глупая...
— Ты хотел что-то сказать, — сердце прыгнувшее в горло вернулось на место: может никакого звонка и не было, лепрекон наколдовал его, и отец не приедет в ноябре. И, может, даже в декабре... Ресницы увлажнились, и Эна почти закрыла глаза, чтобы проморгаться, но тут же спохватилась. Ну нет, не дождешься, сапожник! Она продырявит его взглядом и навсегда поселит на крыльце, пока не вытрясет из передника все шила, гвозди и молоточки вместе с правдой!
— Я просто хотел сказать, что могу передать кольцо по назначению. Я выяснил имя лепрекона, ссудившего деньги несчастному волынщику. Чего тебе напрягаться и искать его...
Так, все ясно. Гость на дороге растоптал портрет лисицы, призрак предупреждал не верить тому, кто похож на Малакая, а сам лепрекончик прогнал Джеймса, чтобы тот не заступился за сестру. Ничего, сестра не из робкого десятка. Сама справится.
— А я очень хочу увидеть старого лепрекона. Хочу сравнить его с иллюстрациями из детских сказок. Давай пойдем к нему вместе, а? Да хоть прямо сейчас.
Лепрекон замялся. Эна победно улыбнулась. Рваная подошва проехалась по починенному Эйданом столбу в дюйме от собачьего носа.
— Дорога дальняя. Не успеем к утру. Может, завтра, в полночь?
— Отлично! По рукам!
И Эна протянула руку. Лепрекон протянул свою и не успел вырвать пальцы — детские игры и карате не прошли даром. Человечек побелел.
— Кем ты подослан, говори? Тогда я оставлю тебе твой горшок с золотом. Мне можешь верить. Эна Долвей не умеет врать.
— Никем, я сам, — простонал человечек то ли от страха, то ли из-за усилившейся хватки Эны. — Я маленький, но даже я не хочу шить обувь сестре королевы. Я хочу шить для самой королевы. И если я отнесу ей кольцо... — И тут же добавил скороговоркой. — Но я кольцо не заберу. И не отдам королеве. Я сейчас не лгу. Можешь мне верить. Отпусти меня, Эйнит Долвей, пожалуйста.
— Не отпущу, пока не скажешь, почему они придут за мной.
— Потому что король любит королеву.
— При чем тут я?
— А при чем тут я? Отпусти!
— Говори правду!
— А я и так говорю. Ты только не слышишь. Ты глупая, Эйнит Долвей! Слышишь?
И Эна прислушалась, но не к его словам, а к шелесту шин по дороге. За поворотом сверкнули фары. И рука Эны оказалось пустой. Она отвела взгляд! Малакай! Убить его мало! Эна ринулась по дороге и пожалела, что калитка такая узкая — так и хотелось оставить на дверце «мини» вмятину, чтобы ее хозяин не разъезжал ночами по чужим дорогам.
— Что не спишь? — Малакай не скрывал удивления.
— А ты надеялся застать меня спящей?! — Эна едва не шарахнула от злости калиткой.
— Я просто розы привез, — И Малакай действительно вытащил с заднего сиденья огромную бадью с несколькими кустами. — Моя мать давно хотела передать твоей. Вот я и решил отвезти, а чтобы не раздражать тебя своим появлением, решил сделать это тайком ночью.
Держать бадью ровно давалось ему с трудом — слишком тяжелая, и Эна отступила от калитки, чтобы пропустить парня. Малакай поставил цветы у стены рядом с лопатой и тяпкой.
— Тайком не получилось. Дилан тебя искал. Почему ты не ответил на телефон?
— Ты звонила? — с неприкрытой надеждой спросил парень.
— Дилан звонил.
Малакай перестал улыбаться.
— Я телефон дома забыл.
— Забывчивый какой! А обсудить меня с матерью не забыл! Похвально!
— Ничего я не обсуждал. Она знает, что я хочу поехать с тобой в Нью-Росс. И также знает, что ты не хочешь со мной ехать.
— И решила помочь сыночку! Только не думай, что розы подкупят мою мать, и та заставит меня принять нужное тебе решение.
— Какое решение, Эна?! Я только лишь хочу показать тебе корабль. Ничего другого у меня на уме нет. Я не глухой. Я услышал твой ответ в машине. И не навязываюсь.
— Что-то я не заметила этого!
— Так ты поедешь со мной?
— Нет! — отрезала Эна и отвернулась.
Собака продолжала молча сидеть на крыльце, будто не чувствовала хозяина. Видать, лепрекон никуда не смылся.