Джеймс кивнул, и Эна поспешила зажечь свечу.
— Ты будешь загадывать желание? — спросила она, с тоской глядя на маленькое мраморное лицо брата.
Джеймс метнул взгляд в сторону Дилана, сжимавшего что-то в кулаке, и проскрипел:
— В прошлом году я загадал желание, но оно не исполнилось. Я не победил болезнь. Поэтому я больше не верю в желания, загаданные над праздничным тортом. Да и есть его я не могу. Но тебе с удовольствием спою поздравительную песенку. Давай же, Эна, загадывай, что хочешь, и задувай свечу.
И Джеймс запел, но когда дошло время произнести имя именинника, Эна успела вставить к своему имени и его, и они вместе задули одну свечу.
— Можно тебя обнять? — спросила Эна робко.
Джеймс раскинул руки, и Эна прижалась к его маленькой груди, хотя следовало ей, большой, обнять его, маленького, но он же старший брат как-никак... Еще обидится.
— Скажи Дилану, чтобы он не смел пулять в меня рябиной. Я не хочу прыгать в окно. Я хочу спуститься по лестнице и выйти через дверь.
Принцесса молча спрыгнула во двор, и Джеймс тут же открыл дверь.
— Я приду через год. Спеки мне снова торт и зажги свечку.
Эна кивнула, не в силах произнести и слова. Джеймс закрыл за собой дверь. Прошла минута, и Эна, швырнув чучело куницы на кровать, сломя голову ринулась вниз. Мать стояла у часов бледная — неужели увидела его? Эна заглянула матери в глаза, и Лора скорее машинально, чем осознанно притянула дочь к груди.
— Только ничего не говори отцу, — прошептала она ей на ухо. — Я только что видела Джеймса в образе фейри. Такой маленький, будто ему десять лет, — голос Лоры дрогнул. — Он подошел и обнял меня. Вот так, как я обнимаю сейчас тебя. И мне показалось, что это объятие трехлетнего ребенка — так легки были его руки. Не говори ничего отцу. Я не хочу никаких таблеток. Я не хочу, чтобы он считал меня сумасшедшей.
Эна стиснула мать в объятьях, стараясь сдержать собственные слезы:
— Я тоже видела его, мама. Он пришел попрощаться. Такое возможно только на ирландской земле, поэтому мы сюда и приехали. Фейри позвали нас.
Лора резко отстранила дочь. Глаза ее были сухи.
— Пора есть торт. Пусть Дилан спускается. Я как раз шла за вами.
Эна отступила от матери и случайно взглянула в окно — Джеймс стоял рядом с Диланом и что-то говорил ему. Этот придурок слез по дереву! Зачем?
— Дилан во дворе. Я сейчас его позову.
Эна выскочила на улицу и услышала звонкий смех брата.
— Даже не проси помочь...
Джеймс ударил Дилана по ладони, и ягоды рябины подлетели вверх. Пока они следили, как они падают, Джеймс исчез. Губы Эны задрожали, и Дилан сжал ее руку, но она вырвала ее, однако же, не оттолкнула его, а наоборот обхватила обеими руками за шею и уткнулась ему в плечо.
— А торт вы не будете есть? — услышала она за спиной голос отца.
Но Дилан не позволил ей отстраниться, и она сумела вытереть украдкой слезы, прежде чем обернулась к отцу.
— Мы уже идем.
Она улыбалась, когда взрослые пели ей песню, и с первой попытки задула все свечки, и лишь когда те погасли, она вспомнила, что не загадала желание. Но не особо расстроилась, потому что торт Кейтлин испекла удивительно вкусным. Без магии тут дело явно не обошлось!
— Эна, выйдем на минуточку, — вдруг подошел к ней отец.
Внутри все сжалось — либо он наслушался Эйдана и начнет ее отчитывать за Дилана, либо видел, как плакала мама и начнет пытать ее про здоровье жены. В день рождения! Но она пошла за отцом в гостиную.
— Посмотри, — он сунул ей под нос телефон. — Смотри, как акция взлетела. Магия просто! У меня осталось их довольно много, продать? Тогда можем оставить дом и попытаться искать работу в Долине...
— Папа, — голос Эны дрогнул. — Продай все и останься здесь. Я не хочу уезжать. Мне здесь хорошо. И маме здесь хорошо.
Отец убрал телефон за спину.
— Это из-за Дилана, да?
Эна кивнула.
— И из-за Дилана тоже.
Отец провел пальцем по экрану телефона.
— Продано! Это как горшок с золотом найти. Не иначе ты лепрекона здесь поймала.
— Поймала, — сказала Эна дрогнувшим голосом, — но отпустила. Я пойду, ладно?
Отец кивнул, и Эна, не оборачиваясь к гостям, вышла на крыльцо и села на ступеньки, щурясь на заходящее солнце.
— Догадалась бы хотя б молока принести, что ли? — послышалось из кустов, и Эна бросилась раздвигать их руками. — Не лапай меня! У меня больше ничего нет, и так весь горшок отдал!
— Зачем? — Эна просунула голову в кусты. — Я тебя ведь отпустила!