— Пап, ты обещал...
Эна стащила с плеч плед и скомкала. Ноги в тапках стали влажными. Отец прав, надо срочно возвращаться в дом. Только она вновь уловила прежний крадущийся звук и на этот раз, резко обернувшись, успела заметить, как по дальним кустам скользнула тень. Так это был не отец!
— Эй!
Эна со всех ног бросилась к зарослям, но переплетенные ветки больше не шевелились.
— Эй! — позвала она снова, уверенная, что кто-то по-прежнему находится рядом.
Не дождавшись ответа, Эна сделала шаг в сторону, чтобы обойти подозрительный куст, но тут за спиной дрогнули ветки другого куста. Эна, не оборачиваясь, разрезала локтем темноту и, поняв, что не промахнулась, сильным ударом ноги отбросила кого-то назад. Темноту прорезал кошачий визг. Эна обернулась, но кошки не увидела, зато на траве лежал человек. Она тяжело выдохнула и опустила кулаки.
— Дура! — прохрипел поверженный вор и приподнялся на четвереньки.
По голосу она поняла, что незнакомец не многим старше ее.
— Я за кошкой полночи гонялся, а ты...
— Что ты делаешь у нас в саду? — Эна вновь сжала кулаки.
— Сказал же, что за кошкой гонялся! Мы соседи, — парень поднялся на ноги, но не протянул руки, а даже отступил на два шага. — Дилан Фэйерсфилд.
— Эйнит Долвей, — произнесла Эна свое имя на ирландский манер.
— Знакомство не из приятных. Могла ведь ногу мне сломать!
— Могла бы! — с усмешкой отозвалась победительница. — А нечего ночью в чужие сады залезать. В следующий раз вообще в каменную стену впечатаю.
— Я ж ответить мог. Да не с руки с девчонкой драться.
— А я не дралась с тобой. Я защищалась. Нечего со спины подходить. Я два раза позвала, — и вдруг замолчала, осененная догадкой. — Вернее целых три раза. Еще с лестницы! Лазить по соседским домам у вас в Ирландии обычное дело?
— Не лазил я к вам, —тряхнул головой парень, и голос его продолжал дрожать от обиды и боли. — Это кошка наша бродила по дому, а я ее в саду караулил. Она жила здесь, пока отец ее к нам не притащил, но ее все время тянет обратно. Ей же не объяснишь, что не она теперь здесь хозяйка.
— Теперь, думаю, поняла. Надеюсь, я задела только тебя. Чего пялишься? Кошка уже небось дома. Так что давай и ты проваливай, пока мать не разбудил.
Только парень не собирался уходить. Он даже шаг к ней сделал.
— Твой отец когда вернется?
— Не твое дело, — насторожилась Эна. — Скоро. По делам в город поехал.
Она не лгала, только не стоило говорить этому парню, в какой именно город уехал отец. Кто знает, может, он им и не сосед вовсе.
— А твоя мать действительно сумасшедшая?
Будничный тон разозлил Эну сильнее самого вопроса.
— Моя мать нормальная! — выплюнула она в лицо обидчика. — Ты сам ненормальный! Убирайся из нашего сада, и чтобы ноги твоей здесь больше не было!
Дилан усмехнулся и побрел прочь, но у калитки обернулся.
— Ты знаешь, что твое имя означает огонек? Так вот, Эйнит, не подожги дом от злости!
И, расхохотавшись, парень растаял в темноте. Эна плюнула ему вслед и подобрала оброненный плед. Кусты вновь зашевелились, но в этот раз она не успела сжать кулаки. Да и с кем драться! К ней вышла кошка и принялась тереться о ногу. Эна нагнулась и взяла рыжую красавицу на руки, и та не запротивилась.
— Я не отдам тебя этому придурку, — сказала Эна и направилась к дому.
На лестнице ночник, как и прежде, отбрасывал на стену огненный отсвет, такой же яркий, как шерсть кошки и волосы у ней самой.
Глава 2
— Доброе утро, — промурлыкала Эна, обнаружив рыжую кошку спящей у себя на голове. Осторожно выбравшись из-под теплого живого ночного колпака, она увидела недовольное потягивание незваной гостьи.
— Гляжу, тебе у меня понравилось, — улыбнулась Эна, стягивая длинные волосы в хвост. — Что ж, оставайся.
Дом между тем наполнился запахом разогретых вафель, и голодная Эна без душа впрыгнула в джинсы и натянула полосатую кенгурушку. Старую и, к счастью, не зелено-красную, а сине-белую. Тапки с ночи не просохли и пришлось вытащить из-под кровати кроссовки. В комнате, даже при закрытых окнах, было слишком свежо, и Эна, поежившись, поспешила вниз, чтобы пожелать матери доброго утра.
Мать за последние месяцы заметно постарела и осунулась, и дочери подумалось, что распусти та сейчас тугой хвост, худоба не бросалась бы в глаза так сильно. Эна глянула на стол: как всегда одна тарелка, для нее.
— Ты уже поела? — спросила она буднично, будто не знала, что мать и крошки в рот не брала.