Эти три сновидения первобытных людей, записанные одно в Азии, другое в Африке, а третье в Южной Америке, проявляют одинаковую связность и близость к действительной жизни. Поэтому эти сновидения были так понятны и реальны для видевших их людей.
Если вернуться опять к детским снам, именно к тому их элементу, который, по Фрейду, представляет приятное исполнение неудовлетворенных желаний, то нужно помнить вообще, что детский анимизм и символика во всей совокупности своей имеют такой приятный характер самоудовлетворения.
Детский анимизм и символика это все-таки игра: это «марочное», а не «всамделишное». Ребенок не перестает чувствовать себя не только актером, но и автором разыгрываемых драм и приключений, и он располагает их к собственному своему удовольствию. Ребенок, играющий в охоту, не знает неудач. Куклы повинуются девочке-матери больше, чем шаману его собственные куклы и его собственные духи-помощники.
Атавистические переживания ребенка на яву и во сне представляют характерное сокращение предшествующей жизни вида, наиболее приспособленное к потребностям детского возраста, т.-е. более безопасное и более приятное, наряду с особенной детской пищей и детской одеждой.
Анализ первобытного психического характера сновидений дает неожиданную поддержку взглядам Карла Абрагама и Зигмунда Фрейда и других на аналогию сновидений отдельной личности с мифами коллективной общественной группы. Сновидения относятся к мифам так же, как личная психология относится к общественной мифологии.
Так, например, предание об епископе Гаттоне и мышах, напавших на его башню огромными массами и прогрызших камень, совершенно соответствует индивидуальному сновидению. Такие сновидения с кишащими животными мелких пород довольно обыкновенные и дальше мы увидим, какое участие принимают эти мелкие животные образы не только в сновидениях, но также и в галлюцинациях, алкогольных видениях и пр. Другая черта этого предания, настойчивость враждебных образов в их стремлении добраться сквозь все препятствия к центральному суб'екту, человеку, тоже составляет характернейшую форму навязчивой идеи об опасности, именно такую, какая проявляется во сне.
Это сцепление образов может одинаково относиться и к сновидениям, и к преданиям. Но только в сновидениях образы эти будут скорее иметь зрительную форму Вместо «слышно» будет «видно».
ГЛАВА 8
Галлюцинации, видения, гипнотическое внушение — подобны сновидениям, поскольку все эти переживания имеют первобытные свойства.
Галлюцинация, в сущности, говоря, представляет сон на яву и она проявляет такую же наклонность к вневременному сочетанию различных представлений, зрительных и иных. Я приведу один любопытный случай, который представляет совершенно неожиданную аналогию галлюцинации и первобытного анимизма. Его упоминает Париш, ссылаясь на сэра Генри Голланда[28].
Одной даме внезапно привиделся образ сестры, жившей в другом городе. Дама подумала: «Если это не призрак, а, действительно, сестра, то она должна отразиться вот в этом зеркале».
Голланд, к сожалению, не сообщает, как окончилась эта любопытная проверка реальности видения и увидела ли дама в зеркале отражение своей галлюцинации. Из других примеров мы знаем, вообще, что более слабые случаи галлюцинаций можно, действительно, проверять свидетельством других неповрежденных болезнью чувств и восприятий. Так, увидев призрак человека, сидящего в креслах, можно подойти и сесть в эти кресла. Призрак тотчас же исчезнет. Мышечное чувство при первом вызове к действию сразу выправит заблуждение зрительного восприятия.
Однако, проверка галлюцинации отражением в зеркале напоминает нам общеизвестное представление, свойственное первобытному анимистическому сознанию, о том, что все вообще сверхъестественные существа, духи, покойники, оборотни, являясь человеческому взору, никогда не имеют тени и также не могут отражаться в зеркале воды. Оборотни, отражаясь в зеркале, проявляют свой подлинный образ. Так, в Японии, если мужчина желает обнаружить, не является ли какая-нибудь очаровательная «мусме» в действительности лисицей, влекущей его к гибели, ему стоит только подставить этой «мусме» старое зеркало. В зеркале тотчас же должна отразиться лисья морда, острая и злая[29].