— Я рад видеть, что ты, наконец, устроился, — сказал он. — Ты был в полной жопе, когда только приехал сюда.
— Спасибо тебе за то, что ты приютил меня, Рэб... Робби, но ты был не самым гостеприимным хозяином, должен тебе сказать. У тебя была такая кислая физиономия, когда ты возвращался вечерами домой.
Он улыбнулся.
— Я понимаю, о чем ты говоришь. Наверно, я заставил тебя чувствовать себя еще хуже. Но ты испугал меня, понимаешь? Я работаю, как последний пидор весь день, прихожу домой, и там сидит этот обдолбанный уебок, пытающийся слезть с иглы... понимаешь, я думал, типа, кого я сюда затащил, чувак?
— Да. Я полагаю, что производил отталкивающее впечатление и был немногим лучше кровопийцы.
— Нет, ты не был настолько плох, — заключил он, весь размякший от нашего разговора. — Я уж слишком напрягся. Просто, смотри так, я такой парень, которому нужно его собственное личное пространство, просекаешь?
— Я могу понять это, приятель, — сказал я, ухмыляясь, и проглатывая кусок космопирожка. — Я улавливаю посланные тобой космические вибрации.
Рэб/Робби засмеялся и сильно затянулся сплиффом. Он вообще раздобрел.
— Ты знаешь, мужик, я ведь точно вел себя как говнюк. Весь этот бред с Робби. Зови меня так, как ты меня всегда звал. Как в Шотландии, в Толлкроссе. Рэб. Вот кто я. Вот кем я всегда буду. Рэб Доран. Бунтари Толлкросса. БТК. Пиздатые были времена, а?
На самом деле то были довольно поганые времена, но дом всегда кажется привлекательнее тогда, когда ты вдали от него, и в особенности, когда он вспоминается в дымке гаша. Словно сговорившись, я присоединился к его фантазиям, мы поностальгировали, выдув еще больше косяков перед тем, как отправиться по барам, где мы нажрались до свинячьего визга.
Несмотря на реанимацию нашей дружбы, я проводил с Рэбом очень мало времени, в основном из-за работы. Днем, если я не ходил учиться языку, я зубрил грамматику или спал перед ночной сменой. Среди жильцов в нашей квартире была одна женщина по имени Валерия. Она помогала мне осваивать голландский, в изучении которого я начал добиваться больших успехов. Мое знание разговорных французского, испанского и немецкого также быстро улучшалось из-за большого количества туристов, с которыми мне приходилось общаться в отеле. Валерия стала хорошим другом; и что еще важнее — у нее была подружка по имени Анна, в которую я влюбился.
Это было прекрасное время. Мой цинизм испарился и жизнь стала видеться приключением с неограниченными возможностями. Само собой разумеется, я перестал встречаться с Крисси и Ричардом и редко появлялся в районе красных фонарей. Они казались остатками гнусного и грязного периода моей жизни, периода, с которым я навсегда покончил. Я больше не испытывал желания и надобности намазывать свой член вазелином, чтобы погрузить его в дряблую задницу Крисси. У меня была красивая молодая подружка, с которой я мог заниматься любовью, и именно этим мы и занимались большую часть дня перед тем, как я выходил на свою вечернюю работу, еле волоча ноги от секса.
Без преувеличения, жизнь была идиллической на протяжении всего оставшегося лета. Все это изменилось одним днем; теплым, ясным днем, когда мы с Анной сидели на центральной площади Дама. Я весь сжался, когда увидел Крисси. Она направлялась в нашу сторону. На ней были темные очки и она казалась еще более обрюзгшей, чем раньше. Она была нарочито вежливой и настояла на том, чтобы мы сходили в бар Ричарда на Вормесстраат и пропустили по маленькой. Я неохотно согласился, решив, что отказ может послужить причиной истерики.
Ричард был искренне рад тому, что у меня подружка и она не Крисси. Я никогда не видел его более открытым. Я чувствовал себя слегка виноватым за то, что подверг его таким пыткам. Он рассказал мне про свой родной город, Утрехт.
— Какие известные люди вышли из Утрехта? — мягко подкалывал я его.
— О, куча народа.
— Да? Назови одного?
— Гммм... ну, Джеральд Ваненбург.
— Чувак из ПСВ?
— Да.
Крисси злобно посмотрела на нас.
— Кто такой чертов Джеральд Ваненбург? — резко сказала она, повернулась к Анне и подняла брови, как будто мы с Ричардом сказали какую-то глупость.
— Знаменитый футболист, игрок сборной — промямлил Ричард. Пытаясь разрядить обстановку, он добавил. — Он когда-то встречался с моей сестрой.
— Могу поспорить, ты бы хотел, чтобы он не с ней, а с тобой встречался, — зло ответила Крисси.
На некоторое время воцарилось зловещее молчание, пока Ричард не принес стопки с текилой.
Крисси все время крутилась вокруг Анны. Она поглаживала ее обнаженные руки, не переставая говорить ей, какая она красивая и стройная. Анна скорее всего смутилась, но не подавала виду. Мне была неприятна эта толстая жаба, лапающая мою подружку. Она становилась все более агрессивной с каждой выпитой рюмкой. Вскоре она начала расспрашивать, как у меня дела, и чем я сейчас занимаюсь. Ее тон был вызывающим.
— Вот только мы его почти не видим в последнее время, да, Ричард?
— Успокойся, Крисси... — ответил Ричард, чувствуя себя явно неловко.
Крисси погладила Анну по щеке. Анна смущенно улыбнулась.
— Он тебя трахает так же, как меня? В твою маленькую красивую попку? — спросила она.
У меня было такое чувство, как будто с моих костей сорвали кожу. Лицо Анны исказилось, и она повернулась ко мне.
— Я думаю, что нам лучше уйти, — сказал я.
Крисси швырнула в меня пивной кружкой и стала оскорблять. Ричард вцепился в нее, не отпуская от барной стойки, иначе бы она ударила меня.
— ЗАБИРАЙ СВОЮ МАЛЕНЬКУЮ БЛЯДЬ И УЕБЫВАЙ! НАСТОЯЩИЕ БАБЫ ТЕБЕ НЕ ПО ДУШЕ, ДЖАНКИ ХУЕВ! ТЫ ЕЙ ПОКАЗЫВАЛ СВОИ РУКИ?
— Крисси... — слабо начал я.
— УЕБЫВАЙ! УЕБЫВАЙ ОТСЮДА! ТРАХАЙ СВОЮ МАЛЕНЬКУЮ ДЕВОЧКУ, ЕБАНЫЙ ПЕДОФИЛ! Я НАСТОЯЩАЯ, Я НАСТОЯЩАЯ ЖЕНЩИНА, МУДАК!
Я буквально вытолкнул Анну из бара. Сайрус обнажил свои желтые зубы и невозмутимо пожал своими широкими плечами. Я обернулся и увидел, как Ричард успокаивает Крисси.
— Я настоящая женщина, а не какая-то маленькая девочка.
— Ты прекрасна, Крисси. Самая прекрасная, — нежно говорил Ричард.
В каком-то смысле это было благословление. Мы с Анной зашли выпить в другой бар, и я рассказал ей всю правду про Ричарда и Крисси, не утаивая ничего. Я рассказал ей как херово я себя чувствовал, и в какой жопе находился, и как, хотя я ничего ей не обещал, довольно погано обращался с Крисси. Анна все поняла и мы решили забыть этот эпизод. В результате нашего разговора я почувствовал себя еще лучше, и моя последняя маленькая Амстердамская проблема разрешилась.
Странно, но когда через несколько дней я услышал о том, что из Оостердока, рядом с Центральной Станцией, выловили тело женщины, то сразу же подумал о Крисси, она ведь была такой ебнутой. Правда, я быстро забыл об этом. Я наслаждался жизнью или хотя бы пытался наслаждаться, несмотря на то, что обстоятельства работали против нас. Анна поступила в колледж на модельера, и из-за моей ночной работы мы стали вести как корабли во время дрейфа, поэтому я всерьез подумывал подыскать себе другую работу. К тому же я скопил приличную сумму гульденов.
Я в раздумьях валялся на диване, когда услышал настойчивый стук в дверь. Это был Ричард, и как только я открыл дверь, он плюнул мне в лицо. Я был слишком шокирован, чтобы почувствовать злость.
— Ты убийца, твою мать! — прорычал он.
— Что? — я все понял, но не мог это осмыслить. Тысячи импульсов заполнили мое тело, повергнув меня в ступор.
— Крисси мертва.
— Оостердок... это была Крисси...
— Да, это была Крисси. Теперь ты рад?
— НЕТ, МУЖИК... НЕТ! — запротестовал я.