Я хотел было его успокоить, но тут оказалось, что он не так далек от истины. К нам подошли три черных парня. Они наблюдали и слушали.
– Хэй, брат, ты болтался с этим отребьем, вот и получил, чего заслуживал, – издевательски заметил один.
Мы нарвались. Чуваки стали базарить о гере и дилерах, подначивая себя, чтобы выплеснуть на нас свою злобу. Избиение белыми одноухого трансвестита бесспорно разожгло их аппетит.
Выручили зашедшие копы. Схватили нас и грубо поволокли из обезьянника, а я подумал: из огня да в полымя. Нас развели по разным допросным комнатам. В моей не оказалось стульев, и я сел на стол. Ждать пришлось очень долго.
Я вскочил, когда вошли две свиньи, нарушив мое одиночество. Они принесли с собой несколько стульев. Свинья с посеребренными сединой волосами, но на удивление свежим лицом сказала мне садиться.
– Кто дает тебе товар? Ну же, джок[6]. Юэн тебя звать, верно? Ты же не дилер. Кто затаривается этим ширевом? – спросил он.
Его глаза переполняло ленивое наигранное сочувствие. Он выглядел как чувак, просекавший фишку.
У НИХ НИХУЯ НА МЕНЯ НЕТ.
Другой коп, коренастый, быковатого вида, темноволосый, с придурковатой короткой стрижкой, раздраженно бросил:
– Да его дружок, мудацкий ниггер. Хренова обезьяна из джунглей, верно, джок? Не молчал бы ты, сынок, а то у нас теперь в соседней комнате объявилась первая в мире черная канарейка, чирикающая на одно слово десять, и тебе, поверь мне, не понравится песенка, которую она поет.
Они дали мне чуток времени на размышление, но не могли достучаться до того места в моей голове, куда я заполз.
Затем один из них выложил на стол пакетик белого порошка. На вид хороший продукт.
– Маленькие дети в школе ширяются этим. Кто толкает им товар, Юэн? – спросил мальчик Серебряной Мечты.
У НИХ НИХУЯ НА МЕНЯ НЕТ.
– Я просто употребляю иногда. Да и нет столько лавэ барыжить, и мне плевать, какие козлы этим занимаются.
– Черт возьми, я вижу, нам следует пригласить сюда переводчика. Какой-нибудь дежурящий сегодня вечером хрен говорит по-шотландски? – воскликнул темноволосый мудак.
Тормоз Серебряной Мечты проигнорировал его. Брюнет продолжил:
– Вы все, чертовы долбоебы, гоните одно и то же фуфло. Вы все, блядь, употребляете, так? Никто не продает. Он просто растет на деревьях, да?
– Не, на полях, – сказал я, немедленно об этом пожалев.
– Что ты, твою мать, сказал? – Он поднялся, стукнув кулаком по столу так, что костяшки побелели.
– Маковые поля. Опиум. Растет на полях, – промямлил я.
Его рука обхватила мою шею и стиснула ее. Он продолжал давить. Такое впечатление, словно я наблюдал со стороны, как душат кого-то другого. Я вцепился обеими руками в его руку, но не смог ослабить хватку. Это сделал Серебряный.
– Оставь, Джордж. Достаточно. Отдышись, сынок.
В моей голове беспощадно стучало от прилива крови, и я чувствовал себя так, будто мои легкие никогда снова не заполнятся до полного объема.
– Мы знаем расклад, сынок, мы приготовили тебе на подпись показания. Не хочу, чтобы ты подписывал что-то, о чем будешь потом сожалеть. Даем тебе время. Взгляни на них. Прочитай. Усвой. Как я сказал, даем тебе время. Все, что ты хочешь изменить, мы можем изменить, – вкрадчиво втюхивал он мне.
Темноволосый убрал из голоса враждебность.
– Сдай нам ниггера, сынок, и можешь уйти отсюда с этим. Лучший фармацевтический продукт, а, Фред? – Он дразняще помахал передо мной герычем.
– Так они сказали мне, Джордж. Давай, Юэн, приди в себя, расслабься. Ты кажешься достаточно приличным типом, забей на все это. Считай, что тебе крупно повезло, рыжий, выше головы не прыгнешь.
– Шотландцы, англичане, никакой разницы, верно? Мы все белые люди. Париться в тюрьме из-за какого-то чертова Конго? Пораскинь мозгами, джок. Еще один долбаный цветной говнюк сядет, кто он для тебя, а? В них уж точно нехватки не будет, как думаешь?
Мусора. Козлы в белых рубашках. Они упрятали Дрю из Монктонхолла в Оргрив за забастовку 84-го. Теперь они хотят Донована. Не тот цвет кожи. Они представили его начальству как Крупную Шишку. Эти показания читались как Агата Кристи. Дон и я однажды схлестнулись, но он был свой. На самом деле он был мне больше братом, чем какая-нибудь родня. Но что он рассказал обо мне? Солидарность в отказе или же он сдал меня с потрохами? Эти паскудные показания читались как Агата Кристи. Что насчет Эндж? Она, наверное, сдала всех, лишь бы спасти свою шкуру. Меня начало ломать, стало по-настоящему херово. Если я подпишу, то получу ширево. Смогу вмазаться. Рассказать газетам историю о том, как из меня выбили эти показания. У НИХ НИХУЯ НА МЕНЯ НЕТ. Ломка. Отрава. Дон. НЕ ПОДДАВАЙСЯ ломка герыч ДАЙТЕ МНЕ ЧЕРТОВУ РУЧКУ, они упрячут Дона, упрячут его за всю эту Агату Ебаную Кристи ДАЙТЕ МНЕ ЧЕРТОВУ РУЧКУ.