― Надеюсь, вы не держите... ― и бабка снова перебивает
― И ты, доктор, не боись. Мы с вами в одну лодку влезли, в одно болото влипли, вместе нам надо выбираться. Мы, люди, супротив всякой потусторонней нечисти тем и сильны, что вместе выбираемся. Против злодеев дружим, и тем и спасаемся.
― А кто у нас злодей-то?
Хороший вопрос Гриша задал, я б тоже хотела знать. Молчу, жду, что бабка ответит.
А та не спешит, спиной к нам повернулась, в кострище возится. Огонь погас, и она разгребла угли и что-то такое делает там. Ворожит, поди.
Наконец, говорит
― Хороший вопрос ты, доктор, придумал. Сейчас мы его попробуем спросить.
Прямо мои мысли прочла. Она, выходит, тоже не знает?
― Так а вы-то, бабушка Авдотья, как туда попали? ― продолжает Гриша спрашивать.
― Дура потому что, ― отвечает ведьма, и я удивляюсь. Когда это ведьма или колдун какой при непосвященных о своей глупости сокрушались? Или это она так пытается показать нам, что мы в самом деле в одной лодке?
― Я ж, ― говорит, ― почуяла, что прошел кто-то, а кто ― не знала. Вот и пошла поглядеть, непорядок это, когда рядом с моим домом непонятно какие сущности шалят, туда-сюда между мирами шастают. Не мой там калибр, ох не мой... Бесенка-то кое-как прогнала, и то не побили, а лишь прогнали... А что тело вернули ― так и вовсе не моя заслуга, Чужак постарался.
― А Чужак, значит, более могучий?
― Ну, ты же слышал, что девка твоя рассказывала? Колдуны на какую-то потустороннюю тварь охотились, в приманки её определили, в жертву хотели принести. А тот ждать не стал, упреждающий удар нанес, и охотника побил, хоть и сам, похоже, пострадал и сбежал от смерти в наш мир. Смерть ― она для всех ворота открывает, а Чужак этот, похоже, большой мастер. Вот и проскочил, и подселился к кому-то, кто к сам к смерти близок был.
Гриша думает. Я прямо вижу, как в голове его мысли шевелятся, бегают. Смотрит то на ведьму, то на кота, то на меня. На меня, правда, он как-то менее напряженно смотрит. По другому. Надеюсь, когда все это закончится, и мы оба живы будем, мы посмотрим друг на друга. И не только посмотрим.
― Я знаю, он вселился в мальчика Юрку. Похоже, тот демон у меня в голове это прочел, когда... Ну...
― Неважно. Чужак её пометил, мы сейчас его и спросим, чего он хочет, и зачем явился... И нельзя ли его куда-нибудь подальше прогнать, вместе с его войной и охотой.
― А если он не захочет уходить?
― Тогда он захочет, чтобы мы ему помогли. После перехода смертными Вратами никто себя не чувствует хорошо, он сейчас на пределе своих сил. И нам тоже надо ему помощь предложить, не то он мальчишку сожрет, и вокруг себя тоже кучу народа погубить может.
― Он тоже демон? ― Гриша стискивает кулаки и бледнеет.
― Да кто ж его знает? Демон, полубог, герой ― все они одинаковы, все норовят свое дело ставить выше нужд простых смертных... Как они мимо проходят, так у людей то вещи пропадают, то души, то больницы горят...
― Давай спрашивать, ― говорю я, ― Мне что-то делать надо?
― Еще за хворостом сходить, ― отвечает бабка и я встаю. Она отворачивается и уходит в землянку свою.
Иду в лес. Гриша порывается идти со мной, но покачивается и садится снова.
― Сиди, любимый, я принесу, я привычная.
Качает головой.
― У нас так не принято... А что делать, я, похоже, почти инвалид.
― Отдохнешь и все пройдет. Отдыхай, любимый.
Сидит, смотрит мне вслед.
Когда возвращаюсь, он ползает на четвереньках, маленьким серпом расчищает площадку от травы. Ведьма ставит в середине табурет, осматривает, что сделал Гриша.
― Достаточно. Отдыхай, доктор.
Гриша отползает на край площадки, садится прямо на землю. Старуха расставляет по кругу маленькие светильники.
Сваливаю хворост кучей рядом, беру Гришу под руки, помогаю отойти и есть на бревно. Тяжелый он, конечно, но не тяжелее тех пьянчуг, что я в таверне перетаскала из общего зала кого в койку, кого во двор. Он даже помогает мне, старается. Слышу, как колотится его сердце ― запыхался, устал, на лице пот, сам бледен.
Не загоняла бы его старуха. Оглядываюсь на нее, что она делает?
Раскладывает костер, бормочет.
Сажусь рядом с Гришей, слежу за ведьмой.
Наконец, костер сложен, чайник булькает, по поляне плывет аромат трав. Вокруг табурета расставлены плошки с маслом, в них вложены фитили ― светильники.
― Садись, девка, в середку. Попробуем с нашим Чужаком поговорить.
― Надеюсь, в жертву меня не надо приносить?
― Тебя принесешь, ― бурчит старуха, и мне вдруг становится смешно. Устала бояться, смешно.
Мы все друг друга боимся, Чужака этого, черта... А толку-то? И правда, дружим только против кого-то.
Гриша правильно делает, что мне верит. Просто вот берет и верит. Верил, когда я рассказывала теленку сказку, верит сейчас.