― А научившись, я смогу противостоять чертям?
― Сможешь, но не этим. С этими нам надо сейчас справляться, а учиться тебе несколько лет минимум.
Ли думает. Смотрит на меня.
Она что, у меня разрешения спрашивает?
― Ли, ты должна это сама решить, ― говорю я, и понимаю, что фраза получилась, как из поганого сериала. Типа, я такой, не хочу мешать карьере прогрессивной девицы...
Конечно, мне будет неловко, если она будет знать непонятное!
И мне будет странно, что она сможет делать то, что я всегда считал невозможным...
Но, ведь это она будет делать, верно?
― Ли, делай, как знаешь, я тебя люблю, ― выдыхаю я почти одним словом и Ли кивает:
― Давайте сперва разберемся с чертями...
Мальчик
Я думал, на вокзале всегда шумно, а тут тишина. Раннее утро, небольшая группа дачников ждет электричку.
Эйты спросил, как можно уехать из города, и вот мы тут. В нашем городе два вокзала, главный, с которого я уезжал пару раз к бабушке, и второй. Здесь я впервые.
Страшновато что-то ― уезжать... Хотя, Эйты, вроде, непонятно... Непонятно, собрались мы с ним уехать или нет.
Он сказал, что, мол, то чудище, что нас преследует, так просто не успокоится, и надо решать все серьезно. А как решать ― не сказал. Только спросил, как из города уехать, да так, чтобы поменьше народу было.
Уезжать мне не хочется. Куда? Здесь ― дом, мама...
С другой стороны, меня трясет, как подумаю, что то чудище может за мной к маме прийти. Что оно может так же в мамино тело влезть, мамиными руками меня обнять... Нет-нет-нет!
Лучше я уеду. И буду одиноко скитаться по стране, ночевать в заброшенных домах, прятаться от людей и от полиции! Ведь мама наверняка будет меня искать...
Думать об этом больно и страшно, лучше подумаю о чем нибудь другом.
На удивление хорошо выспался на жесткой доске, и даже не замерз без одеяла, только шея немного затекла. Снилась, правда, какая-то ерунда, но я её почти и не помню уже. Странно только, что я уверен, что согрелся ночью потому, что горел костер... А оказалось, что он мне приснился.
Выходит, что меня полночи грел приснившийся костер...
Хотя, разве это единственное странное, что сейчас происходит?
Лучше буду смотреть в будущее, в прошлом слишком много странного и неприятного. Даже лихость прошлых ― какая-то странная, от нее страшно.
Я так лихо ехал на машине... и чуть не размазал по дороге ту коляску.
Зато потом лихо выпрыгнул из окна третьего этажа, и красиво летел на огненных крыльях.
А теперь иду по вокзалу.
― Эйты, а мы как будем кушать? У меня совсем нет денег.
― Денег... Да, про деньги я забыл. Надо их где-то взять... А то ты, друг мой, похоже, приуныл.
Эйты говорит весело, пытаясь заразить и меня хорошим настроением. Я честно пытаюсь взбодриться. Получается не очень, но все же.
Тем временем Эйты расспрашивает меня про деньги ― не словами, а как-то хитро, образами. Словно бы просматривает мою собственную память обо всем этом, но не сам, а спрашивает меня. Наверное, так может думать компьютер, когда у него в сетевой папке кто-то просматривает файлы... Шарится в расшаренном. Улыбаюсь, смешно. Не жалко мне рассказать про деньги, может, Эйты что-нибудь придумает.
Осматриваюсь по сторонам, показываю Эйты, что все заняты своими делами. Дачники молча ждут, поглядывая на часы, тетки за окошками касс болтают, кругом тишина. Подхожу к банкомату.
― Видишь, вон в ту щель надо вставить специальную карточку, и...
― Приложи к ней руку и я сделаю один фокус.
Я так и делаю, банкомат шуршит, гудит, и выдает толстую пачку денег.
Как легко и просто! Считаю купюры, понимаю, что мама для такой пачки работает целый месяц... Или даже больше.
― А разве это не кража?
― Не волнуйся, мы потом вернем лишнее.
Меня все равно немного беспокоит, но кушать-то хочется.
Идем в кафе.
Здесь тоже тихо, пахнет чем-то жареным, жирным, мясным. Протягиваю продавцу пятитысячную купюру, прошу тарелку “вон того” ― не вижу, как называется блюдо, выглядит аппетитно. Тот быстро и аккуратно подает мне, забирает купюру, смотрит на меня удивленно. Я пугаюсь, мне кажется, он видит, что деньги ворованные, сейчас он позовет полицию... Но он спокойно отсчитывает сдачу, зевает, сует мне пачку мятых засаленных бумажек, отворачивается. У него в углу маленький телевизор, там происходит что-то намного более интересное, чем мальчик, собирающийся в восемь утра жрать лагман.
Иду садиться в уголок, но Эйты останавливает:
― Юрка, сядь у окна. Вон туда, чуть сбоку. Вот так, да.
― Думаешь, надо будет убегать? ― опять убегать... Чудовища? Полиция?