― Не бойся, все будет хорошо, если все сделаем правильно, ― отвечает мне Эйты, и от него ко мне течет волна уверенности, все становится простым и неплохим.
Вот только удивленные глаза той девушки, что катила коляску так и смотрят на меня...
Сажусь в поезд. В Москву? Ого, далеко Эйты собрался... Или дорогой сойти? Думаю громко, чтоб он слышал, но он отмалчивается.
Ну, как “сажусь”... Билета-то нету у меня.Подхожу с другой стороны вагона к запертой двери, открываю её, залажу. Запираю за собой дверь.
в поезде пусто, на этой станции он только формируется, людей здесь садится мало. Приедет на главный вокзал, там и набьется. А пока захожу в пустое купе, залажу на верхнюю полку.
― Эйты, а если зайдет проводник, он же нас заметит?
― Не боись, не заметит. Лежи спокойно, можно отдохнуть.
Лежу. На полке куда как удобнее, чем на доске. Тепло, мягко... Чувствую, как глаза закрываются, как руки тяжелеют, ноги лежат бревнами... Купе чуть-чуть покачивается, хотя поезд еще никуда не едет...
В двери заглядывает мужик в форме железнодорожника, проверяет окно, поправляет что-то, что мне не видно, выходит. Меня не замечает, хотя я лежу почти на виду, и у меня нет сил шевелиться и прятаться.
Слышу, как в соседнее купе заходит компания ― смеется девушка, что-то говорит мужчина. Веселые люди, едущие по делам.
По коридору проходит еще пара человек, кто-то провожает, громко смеется, говорит какие-то правильные и трогательные слова, прощается.
Я представляю, что бы могла сказать мне мама, если бы она провожала...
Мама-мама... Куда же я еду...
― Юрка, просыпайся. Надо пройтись, ― Эйты решителен и собран. Подскакиваю, чудом не врубаюсь головой в потолок купе. Забыл, что я в поезде, задремал. Быстро почти спрыгиваю вниз ― не так тут и высоко, прыгал и повыше.
Где мы? Выглядываю в окно, слышу чей-то вздох совсем рядом, оглядываюсь.
Пожилая тетка полулежит на нижней полке, цветастое платье, на носу большая бородавка... Больше ничего не успеваю увидеть, она начинает спрашивать:
― Мальчик, ты отку...
И Эйты перебивает её, говорит моим ртом, и одновременно что-то делает...
― Молчи, смертная!
Тетку словно отбрасывает на подушку, он бледнеет, зажмуривает глаза.
Выскакиваю из купе.
Оглядываюсь вперед, назад, смотрю в окно ― мы совсем недалеко проехали. Только только отъехали от главного вокзала, в коридоре стоят люди, на меня не обращают внимания ― откуда им знать, что я тут незаконно?
Полный дядька, покачиваясь, шагает к тамбуру, вертит в руке пачку сигарет. Парень стоит у окна, сосредоточенно смотрит на пробегающие мимо деревья. Из купе рядом слышен разговор.
― Куда идти? ― шепчу я вслух, и Эйты отвечает:
― Спокойно, как будто ты один из пассажиров, иди к проводнику.
Иду. Поезд покачивается, несется куда-то вдаль, пассажиры сторонятся, пропускают. Захожу в купе к проводникам, они удивленно смотрят на меня.
Один полный, усатый, похож на растолстевшего д’артаньяна из фильма, рот удивленно открыт, во рту блестит стальной зуб.
Второй моложе, бритоголовый, худой, одежда мятая, прячет что-то под скамью. Смотрит на меня с недоумением.
Эйты поднимает мою руку, произносит какое-то слово, и проводники ничего не говорят, завороженно смотрят на него. Он по-хозяйски проходит в купе, тычет пальцем в усатого:
― Дай руку.
Тот так же молча, не закрывая рта, протягивает правую руку.
Эйты тычет ногтем ему в палец, проступает капелька крови.
― Рисуй Кх’Шаха-круг! Тут рисуй! ― командует он усатому, и тот становится на четвереньки лезет под стол, и что-то рисует на обратной стороне.
― Что ты делаешь? ― спрашиваю я тихонько.
― Оставляю след, ― отвечает Эйты у меня в голове, а в реальности удовлетворенно кивает и быстро выходит.
― Теперь тихонько, ― шепчет он мне, и я иду в тамбур.
Здесь стоят двое дядек, курят, разговаривают. Когда захожу, слышу слова:
― Да херня, все прое... ― дядька видит меня и замолкает.
Второй хмыкает. Я прохожу мимо, как будто так и шел в следующий вагон.
Между вагонами шум и грохот, я протягиваю руку к двери, чтобы побыстрее проскочить, но Эйты говорит:
― Стой, Юрка, мы приехали. Выходить будем.
― Но здесь где? ― удивленно спрашиваю я, и он отвечает
― Ой, в самом деле, не знал... Ну, не отцеплять же вагон, верно? идем в следующий тамбур.
И мы заходим дальше. Тут никого, но запах табачного дыма висит в воздухе.
Надо торопиться, пока не пришли следующие курильщики.
Открываю двери, выпрыгиваю на насыпь. Не удивляюсь, не боюсь. Надо же, привык уже.
На краткий миг раскрываются крылья, приземляюсь легко и мягко. Поезд уносится вдаль.