― Зачем мы так сделали? ― я не боюсь, но мне ужасно любопытно. Я же чувствую, что Эйты следовал какому-то хитрому плану.
― След оставили? Чтоб по нему пошли, конечно! ― отвечает Эйты, и по тону слышу, что он очень доволен собой, ― Пусть поищут нас с тобой по дороге в Москву, через полстраны.
Спускаемся к лесу.
― Вон, Юрка, там ― это же дорога? Постараемся вернуться в город без чудес, нам сейчас надо притаиться. Деньги у тебя есть, так что давай, веди ты.
Смотрю, куда он показал. Дорога, и даже, кажется, автобусная остановка. Отлично!
Надеюсь, тут автобусы ходят чаще, чем раз в три часа...
Гадалка
Сижу на кухне, думаю.
В комнате воркуют голубки, дорвались друг до друга, слышен смех, скрип кровати... Дело молодое, тем более, что кажется, в самом деле доктор не обманет девочку... Вот насчет девочки я так не уверена, способности, когда раскрываются, многое меняют в человеке. По-другому начинаешь смотреть на вещи.
Тоскую ли я по тому, какой была до того, как старуха взяла меня в ученицы? Как её звали-то, старуху? Василиса... Премудрая, да. Только она такая же Василиса, как я Авдотья. А как её на самом деле, я и не знаю даже. Да что там говорить ― я плохо помню, кто такая Анечка из Колпашево... Магия подхватывает и несет, открывает и очаровывает, весь мир ложится к твоим ногам и... И поглощает тебя.
Но грех ныть ― будущее всегда поглощает прошлое и настоящее. Взрослые люди теряют связь с молодостью, не помнят своих переживаний...
Потому и боюсь я за доктора... Не то, чтобы сильно боюсь, но чуть-чуть опасаюсь ― он-то мужик взрослый и самостоятельный, а она? Девчонка, у которой впереди все ― взросление, новый мир, магия... Она неминуемо изменится.
Входит Кот. Зыркает по углам подозрительно.
― Нормально все, ― говорю, ― Просто устала и хандрю что-то.
Кот подходит, смотрит на меня внимательно. Прыгает на колени.
― Пошел вон, грязнуля! В лесу по грязи шатался, по помойкам каким-то лазил, и теперь на колени?
Стряхиваю, тяжелый, да и в самом деле, грязный. Надо бы помыть парня, но что-то я устала. Сейчас девка с доктором наобщаются, и я попрошу девку помочь Кота мыть...
А пока так пусть походит. Выставляю его в коридор, закрываю дверь.
Ставлю кипятиться чайник.
Глаза что-то аж слипаются... И голова тяжелая.
Все таки не спать ночами хорошо в молодости, а я уж старуха совсем... Сколько же мне лет-то? Не помню. Усатого вождя помню, и лагерников, что по лесу ходили ― втроем из лагеря бежали, а потом двое третьего убивали и ели. Злые были времена, волчьи. И я из лесу, почитай, и не выходила.
Василиса-то, Премудрая мне тогда сказала ― ты, мол, Авдотья, в город не суйся сейчас, переждать надо, сейчас другая стая в городе лютует, таким волкам, как мы, там не место.
И мы не совались. Тайга велика, есть где пробежаться. Тогда я счет времени и потеряла ― если из волка неделями и месяцами не перекидываться, время превращается в одно только сегодня. Нет вчера, нет завтра, только сегодня.
Василиса мне говорила, мол, опасно так делать, можно и вовсе человека в себе забыть... А я тогда думала, что, может, и неплохо человека забыть. Чего в человеке такого важного? Для порядка порой перекидывалась, по глухим деревням ходила, гадала на пару с Василисой... Даже странно, магия открыла весь мир и заперла меня в тайге, в глуши, в безлюдьи... А в город перебралась, перешла на почти чистое шарлатанство, стала Авдотьей Серой ― и столько разного увидела, и по телевизор, и по интернету, и даже сама на самолете полетать успела...
Эх, магия-магия... Никто нас так крепко не держит, как мы сами. Пока боялась одних-других ― вот и сидела в глуши, не видела ничего. А как перестала бояться да выбралась, так и свет повидала, и людей посмотрела...
Так ведь, Василиса?
“Так, так, Анечка”, ― говорит Василиса, ― “Ты не боись, что полжизни прожила волчицей в лесу, ты боись, как бы собачкой не подохнуть...”
С чего бы мне собачкой дохнуть, Василиса? Что это ты мне говоришь то такое?
“Так ведь, Анечка, использует тебя чужак-чужинец, симпатишную девочку подсунул, как дочку тебе, приятного мальчика подсунул ― как сынка тебе... Нешто ты защищать их не станешь?”
А ведь права Василиса, права старуха. Всегда-то она права.
Стану защищать, и бороться за них стану, и не дам в обиду, ни чужаку, ни чорту.
“Вот видишь, Анечка, подсунул тебе Чужачок меченую крыску, а ты и впряглась за неё, в дочки-ученицы хочешь взять”
Да. Хочу. В ученицы, в дочки ― тоже может быть... Своих-то не нажила, дура. Магия вела, мужики казались глупыми и ненужными, кувыркаться в сене ― скучно и банально. Дура я, дура... Мужики, может, и скучные, но вот дочка...