Но не понадобилось. Дошли кое-как до остановки, минут десять я просидел ― отдыхал... А тут и автобус подъехал. Будний день, время идет к полудню, народу в автобусе мало. Сажусь в кресло, дремлю до самого города.
Рядом едет какая-то старушенция с огромной сумкой какого-то садового инвентаря. А может, уже урожай чего-нибудь собрала. Сидит хмурая, на меня не смотрит.
Пара парней в майках, загорелые, пахнущие потом и пивом, сидят впереди, громко, матерно обсуждают что-то очень важное, но непонятное. Кто-то кому-то дала, или не дала... Смутно догадываюсь, о чем может быть речь, но мне все равно. Я дремлю.
Эйты молчит, но я знаю ― он напряженно вслушивается, только не в парней, не в старуху, а куда-то далеко, туда, где вынюхивает наш след мерзкий черт, где бродит призраком душа доктора, где... Что там происходит сейчас? Мне тоже любопытно, я пытаюсь прислушаться тоже. Вдруг, когда он слушает, мне тоже будет чуточку слышно?
Мне снится какая-то ерунда.
Совершенно голая девица под холодным осенним дождем, ковыряет глину обломком лопаты и скулит по-собачьи. Рядом труп волчицы, здоровенной, седой. Все в грязи, мокрое, холодное, и мне самому становится холодно. Девица совершенно незнакомая, но я почему-то уверен, что где-то её видел.
Потом вижу драку крыс на помойке. Одна жирная, большая, шерсть лоснится, желтые зубы блестят. Вторая битая, вся в шрамах, и тоже здоровенная, но тощая. И вот первая вторую гнобит, шпыняет, а та лишь попискивает и покорно так ползает... А потом как бросится на горло! Кровь, визг, клочья шерсти... Противно. И под конец крыса-ветеран сжирает еще дергающееся тело жирной... Фу, гадость.
Потом вдруг слышу Эйты. Он словно стоит у меня за спиной, чуть слева, и тихонько шепчет, правда, не словами, а как-то непонятно... Но понятно. Не знаю, как это, просто слов нет, а есть сразу понимание.
― Просто, Юрка, ― говорит он, словно бы продолжая давно начатый разговор, ― так уж вышло. Демоны ведь на самом деле даже не существа ― так, пасть Бездны, щупальце Князя, главное стремление которого ― сожрать все, до чего дотянется, и напитать тем самым Большого Босса. В первую очередь демоны стремятся пожрать души, так как сами не слишком материальны, и больше воображаемы, чем реальны. Но души ― очень хитрая субстанция. Они, по идее, неуничтожимы насовсем, и чтобы сожрать их, надо убедить их, что ты в самом деле имеешь на то возможности...
Лекция какая-то прямо, серьезная и глубокая... Демоны, души... Похоже на рассказ Марьи Федоровны из нашей школы, когда она про географию говорит. Вроде бы, море там, чужие страны, приключения... И в то же время ― размеренно, медленно и занудно...
Но я почему-то чувствую, что для Эйты это важно. Он, может, и не хотел бы мне этого рассказывать, но почему-то говорит. Потому и говорит так деревянно и скучно.
Чувствую, что он соглашается и продолжает.
― В общем, если сократить всякую метафизику, в которой сам черт ногу сломит, демон жрет душу, и обменивается с ней “душевностью”, так сказать. И сам приобретает что-то похожее на разумность. К тому же, некоторые демоны ― сами в прошлом люди, колдуны, обменявшие личность на такую вот иллюзию могущества...
И мне на плечо опускается чья-то тяжелая лапа, и голос черта из больницы говорит ― “Делиться надо человечностью”, и вонь от его клыков шибает в нос...
Подскакиваю.
Оказывается, я просто заснул, а мимо попросту проходил дед какой-то, с большой сумкой, встал к выходу и поставил мне сумку на плечо.
Ругается с водителем:
― Человечности у тебя нет, чурка ты нерусская! Последнее тебе отдаю, а ты еще требуешь!
И водитель, с акцентом, сердито в ответ:
― Слушай, ну пятнадцать рублей проезд стоит, что, не знаешь да? А ты мне сколько суешь?
Встаю, протискиваюсь между ними, сую водителю купюру не глядя, из тех, что взял в банкомате, и не дожидаясь сдачи выскакиваю.
Слышу сзади, как водитель кричит:
― Эй, мальчик, мальчик, ты сдачу забыл, эй!
А у меня сердце колотится от приснившегося, и я не могу вернуться. Я уже бегу.
Сворачиваю во дворик, пробегаю его насквозь, останавливаюсь в следующем дворе. А может, через один, не считал, не помню.
Запыхался, устал, вспотел. Зато страх отступил.
Сажусь на качель, медленно раскачиваюсь, отдыхаю.
Спрашиваю Эйты:
― Мы точно оторвались от того черта?
― Почти. Он идет по следу, но по ложному, он нас найдет только через пару дней... Если мы будем сидеть и ждать.
Отвечает сразу, бодрый, внимательный...
Значит, слышал и видел мою панику, когда я бросился бежать от водителя и от деда с сумкой. Слышал, но ничего не говорит.