― Иди, не бойся за меня. Кот со мной.
И я спускаюсь вниз, выхожу из подъезда, сажусь в машину.
Возвращаюсь я не через час, и даже не через два. Часа три пришлось разбираться, где, что и как выбрать нужное... Как женщины с этим справляются? Боюсь, я задолбал и удивил продавщиц нескольких магазинах ― нечасто увидишь мужика, выбирающего не секси-секси трусики, а практичное и удобное... Хотя, секси-секси тоже чаще женщины выбирают. Если за мной кто-нибудь следит, он тоже сейчас удивляется и делает выводы... Надеюсь, никто не следит.
Возвращаюсь, показываю Ли обновки.
Она удивляется, меряет, мы с ней что-то поправляем.
Примерка перерастает в баловство, и когда мы возвращаемся из спальни на кухню, проходит еще час. И первое, что я вижу на кухне ― телефон, лежащий на полу. Там, где лежал кот.
Смартфон в потертом корпусе, с небольшой трещинкой на экране. Нокия, кажется, из недорогих, но крепких... Я не особо разбираюсь.
― Чей это телефон? ― спрашиваю я вслух и понимаю, что говорю глупость. откуда Ли знать? Она и что такое телефон, знает слабо.
Ли смотрит, и уверенно отвечает:
― Авдотьи. Наверное, выпал из кармана, когда тело ворочали, и кот на нем лежал все это время...
Смотрю на кота. Тот пялится в ответ зелеными глазищами.
Подбираю телефон. и тут он начинает звонить.
Чуть не роняю от неожиданности, смотрю на номер. Не определяется.
Пожимаю плечами, принимаю вызов.
― Алло?
― Авдо... Ой, Григорий Ефремович, это вы? ― знакомый голос. Мальчишеский голос. Юрка?
Чужаку есть что нам сказать?
Девушка
Сперва я хотела отказаться идти. Хотела просто сесть на том месте, где Авдотья умерла, и плакать.
О ней плакать, но больше обо мне.
Я...
Шлюха, убийца, колдунья...
Отца родного угробила, чем я лучше Хозяина?
Можно сто раз сказать, что папаша мой был скотиной, что он меня бил, что он меня трахал сам и продавал другим... но я, именно я - убила его и накормила его жизнью Чужака.
Того самого Чужака, что сперва использовал меня так, потом эдак, потом заставил стать убийцей...
Но... все же...
Если б не он, я б так и не встретилась с Гришей. Так и осталась бы грязной шлюхой в грязной таверне.
Почему-то в голове возникла картина - я, одетая в свои ленточки и ремешки, стою посреди леса над трупом огромной волчицы, вою и плачу, и ковыряю яму обломком ржавой лопаты...
И тут же, словно сама Авдотья рявкнула на меня - “Не вой над ямой!”...
Надо идти...
К тому же... если я не пойду, Гриша, чего доброго, пойдет один, а это опасно. Он же наивен, как теленок... нет, не теленок! Не теленок!
Просто он добрый и живет в добром мире.
Поэтому злая и грязная шлюха должна с ним идти, и слушать, что солжет Чужак.
Почему-то я была уверена, что он будет... нет, напрямую лгать он не станет, но и правды от него не дождешься. Он использует нас обоих, использовал Авдотью, использует мальчика...
Мне непременно надо послушать, что он скажет. А значит, надо идти.
И вот мы идем. Вечереет.
Еще светло, лето, на улицах народу много. Машины туда-сюда бегают, огни горят, красиво.
Света здесь в этом мире много. Из света даже игрушки делают, вывески над дверями, обозначения на дороге, надписи...
Только в парке, где встреча назначена, сумерки. И зябко. И...
И людей нет, хотя вот уж где и гулять в такой вечерок, так в таком парке.
Красота, а не парк - скамеечки, фонтан... Кусты подстрижены красиво, дорожки ровные.
И никого. Только сбоку, рядом с парком, на детской площадке на качели качается мальчик.
Качель скрипит, и в тишине звук выходит въедливым и каким-то недобрым.
Мальчик! - вдруг понимаю я.
Это ж наверняка козни демона в нем - он разогнал всех, чтобы поговорить. Расчистил себе место, тварь этакая.
Толкаю в бок Гришу, показываю на мальчика. Он кивает, понял все без слов. Останавливается, подходит к скамье, жестом приглашает меня садится.
Сажусь.
Гриша садится рядом. Молчим.
Гриша откидывается на спинку, кажется, что расслабляется, но я знаю, что он очень напряжен. И напуган.
Кот, который сперва сидел у меня на руках очень смирно, теперь вдруг спрыгивает на землю, проходит через дорожку к кустам напротив. Оглядывается на нас, сверкает огненно-желтыми глазами. Замирает, словно принюхивается к воздуху.
Качель прекратила скрипеть, мальчик спрыгнул с нее, идет к нам.
Чужак? Или Юрка?
Что-то я вижу, но не понимаю, что именно.
Мальчик подходит, руки держит в карманах шорт. Идет сперва довольно уверенно, но чем ближе подходит, тем он идет медленнее. Останавливается за семь-восемь шагов.
- Драсьте, Григорий Ефремович - говорит тихо. В тишине голос слышен вполне хорошо, - Драсьте, Крыска.