А мы идем в Макдональдс.
Я что-то ем...
Зря мы сюда пошли, наверное, то, что я ем, вкусное, но я не замечаю. Когда все кончится, я приду сюда... и снова вместо вкуса коктейля буду видеть больные глаза мамы...
Не пойду сюда.
Ли-Крыска тоже ест бездумно, что-то вертит в голове. И Григорий Ефремович тоже.
Мы все не отдыхаем, мы подкрепляемся перед боем. Интересно, станет Григорий Ефремович боевые сто грамм пить?
Что за чушь мне в голову лезет...
“Нельзя нам сейчас себя дурманить”, - говорит Эйты, - “Надо все осознавать... хоть это и опасно”.
Я не отвечаю. Я осознаю.
Вот змей-горыныч, игрушка, марионетка... грозный демон-дракон из моего сна...
Как давно он был! И кажется мне, что там, на самом деле все не так выглядело, как мне приснилось...
Вот юла-карусель, два всадника бесконечно гоняются друг за другом - это тоже кто-то из нас.
Сам Эйты и тот дядька, Хозяин из рассказа Ли? Или кто-то другой? Черт-дворник, Кузьмич?
И шахматы, зачем они?
“Увидишь, Юрка”, - говорит Эйты, - “Немного осталось!”
Мы выходим, садимся в машину Григория Ефремовича.
Я вспоминаю, как чуть не задавил коляску, и понимаю, что никогда не сяду за руль. Никогда. Я сам себя лишил водительских прав навсегда...
Эйты молчит. Может, не слышит, обдумывает свой трюк, может, не знает, что мне сказать.
Григорий Ефремович заводит машину, включает радио. Приятный женский голос сообщает, что сегодня, в воскресенье отмечена необычайная активность в низших сферах, а потому воскресенья может и не быть.
- Впрочем, мы с вами и так знаем, что все ведет к смерти и гниению, - заключает диктор, - А теперь о погоде...
Григорий Ефремович выключает радио.
Я не удивляюсь. Мы все не удивляемся.
Но Эйты тихо шепчет мне,
- Да, вход в чудо совсем рядом... он всегда рядом и ждет... А чудеса нередко бывают ужасающими...
Я не отвечаю, и он умолкает.
Я не знаю, что ему ответить. Что я несмотря ни на что, все же верю, что он не ведет нас к гибели? Я наверное, в самом деле все еще верю в это, но мне кажется, что если я скажу, то каким-то образом разрушу хрупкую эту веру.
Вход в чудесное... К подвигам, к битве...
Мы едем, встраиваемся в поток машин, попадаем в пробку, ползем, останавливаемся, снова едем... Я смотрю в окно на людей, на вывески магазинов, на рекламы.
Мы обгоняем троллейбус. На борту - реклама стоматологической клиники, лицо радостно улыбающейся девушки с огромным зубастым ртом. Девушка смотрит на меня, скалится, разевает пасть... В глубине черная бездна, слышен жуткий рев...
- Ты же человек, - говорит мне Эйты, - Не хочешь, не иди.
Мне кажется, что похожее уже было, и я просыпаюсь.
Троллейбус с рекламой стоматологии остается позади, мы проезжаем пробку и едем быстрее. В зеркало вижу, что девушка с рекламы с разочарованием смотрит нам вслед.
“Что это было?” - спрашиваю я.
“Эхо,” - отвечает Эйты, - “Не обращай внимания. Мы идем в странное место-состояние, тут может быть и не такое...”
Я не спрашиваю больше, хотя и не понял. Грозило мне что-то или нет? Думаю, грозило. Рядом с Эйты мне грозит все...
Эйты говорит Григорию Ефремовичу куда ехать, мы уже выезжаем из города. Смеркается, машин на трассе мало. Толстый смешной полицейский скучает, смотрит на нашу машину. Не останавливает. Безразлично смотрит вслед. Видит ли он нас вообще? Не знаю.
Мама меня не увидела...
Когда мы останавливаемся, кругом уже почти полная темнота. Небо затянуто тучами, и звезд не видно, но почти прямо над головой просвечивает мутная луна.
Перед нами покосившиеся ворота, облезлая краска и ржавчина отчетливо видна в свете фар.
Григорий Ефремович смотрит на экран своего телефона и говорит,
- Кажется, приехали.
- Приехали, - подтверждает Эйты моим голосом. Я выхожу из машины.
Запах гнили бьет в нос. Городская свалка прямо за этими воротами.
Ли подходит, трогает большой замок, оглядывается по сторонам.
- Ищем дырку в заборе? - спрашивает Григорий Ефремович. Он уже достал пакет с нашими покупками, запер машину. Фары оставил включенными - без них мы тут ничего не увидим, свет от луны скорее размывает окружающее, мешает с тенями и туманом, чем освещает.
Я подхожу вплотную к воротам. Я чувствую, что сейчас будет.
Потоки событий готовы слиться и...
Что будет? Я не знаю...
Я протягиваю руку и снимаю висячий замок. Он подается легко, словно сделан не из железа, а из... не знаю, из чего.
Эйты внутри меня ухмыляется. Григорий Ефремович недоуменно смотрит на погнутые и покореженные петли, на которых висел замок.
- Входим, - говорит Эйты, - Отступать поздно.
Доктор
Я не жду ничего хорошего. Даже пожалел, что я не охотник, не солдат какой-нибудь, и даже не турист - оружия не было никакого.