Такое сочетание власти экономических магнатов, государственного аппарата и военной верхушки Эйзенхауэр назвал военно-промышленным комплексом. Этот термин, впервые прозвучавший в выступлении 17 января 1961 года, вскоре войдет в политический и общественно-научный оборот, станет одним из краеугольных камней оценки ситуации в странах обоих военно-политических блоков. В настоящее время исследователи включают в систему военно-промышленного комплекса государственные учреждения, научно-исследовательские и опытно-конструкторские организации, военное производство, международную торговлю оружием{863}.
Тогда же Эйзенхауэр предупреждал нацию и весь мир: «Связь между огромным военным истеблишментом и выросшим производством вооружений является новой в истории Америки. Воздействие этой связи — экономическое, политическое и даже духовное — чувствуется в каждом городе, в каждом Законодательном собрании штата, в каждом учреждении правительства федерации… Мы должны заботиться о том, чтобы не допустить сосредоточения в наших правительственных учреждениях такого влияния, которое превысило бы их полномочия, независимо от того, заинтересован ли в использовании такого влияния военно-промышленный комплекс».
С этим предостережением было тесно связано и другое — о недопущении разграбления ресурсов, ибо с потерей материальных активов потомки потеряют политическое и духовное наследие демократии.
Эйзенхауэр завершил глубоко взвешенную, выношенную всем опытом собственной государственной деятельности речь молитвой, призывавшей народы жить в мире, объединяющем людей силой взаимного уважения и любви. «В полдень в эту пятницу я стану частным гражданином. Я горд стать таковым и мечтаю об этом. Спасибо и спокойной ночи».
Накануне инаугурации избранного президента Эйзенхауэр пригласил его на новую встречу. На этот раз помимо политических вопросов обсуждался и быт Белого дома. Кроме того, Эйзенхауэр рассказал новому главе государства о «человеке с чемоданчиком», то есть с аппаратурой, обеспечивающей моментальную связь с командованием стратегических сил, к которой имеет доступ только президент при помощи особого пароля{864}.
После официальной части беседы к президентам присоединились жены (до этого Жаклин Кеннеди беседовала с Мейми Эйзенхауэр на бытовые темы). Дуайт решил развлечь гостей — через три минуты после нажатия потайной кнопки под крышкой стола на лужайке перед Белым домом приземлился вертолет, и все четверо отправились в Кэмп-Дэвид. Теперь, правда, в разговоре затрагивались только вопросы, связанные с жизнью в Белом доме и Кэмп-Дэвиде{865}.
После инаугурации Эйзенхауэры незаметно удалились из Капитолия и отправились в Геттисберг. Начиналась новая жизнь, к которой еще предстояло привыкнуть. Оказалось, что годы высшего военного командования, а затем президентства отучили Дуайта от самых элементарных вещей. Он не умел заказывать междугородные телефонные разговоры, не знал, как покупать билеты на транспорт, как расплачиваться в магазине. Он даже разучился печатать на машинке.
Все эти умения были элементарными, и Дуайт овладел ими в течение нескольких недель, решая проблемы по мере их возникновения, но вначале бытовые дела ужасно раздражали его, не привыкшего демонстрировать свои слабости окружающим.
Большую помощь во всех бытовых делах оказывал сын со своей семьей. Огромную радость доставляло общение с внуками — старшим Дэвидом и девочками — Барбарой Энн, Сьюзен и Мэри Джин. Особо близкими были отношения с Дэвидом. Однажды Дуайт разоткровенничался с журналистом: «Когда он был младше, мы проводили больше времени вместе. Теперь он любит бейсбол, регби и футбол, как все мальчики его возраста… Мы продолжаем ходить на рыбалку, стреляем по тарелочкам, играем в гольф. Часто мы сидим вдвоем и ведем серьезный разговор»{866}.