Так продолжалось до самой смерти Эйзенхауэра. Он часто охотился и рыбачил в самых лучших условиях, которые только существовали в стране. То же самое можно сказать и о его страсти к гольфу — он мог играть на исключительно хороших площадках. Вскоре после того, как он стал начальником штаба, клуб "Чиви Чейс" принял его в свои члены; так же поступили фешенебельные клубы в Нью-Йорке, Джорджии и в других местах. Имея доход в пятнадцать тысяч долларов в год, он регулярно отдыхал так, как могут себе позволить отдыхать только самые богатые люди.
Жилье Эйзенхауэра в этот период тоже было наилучшим за всю его предшествующую жизнь. Они с Мейми занимали особняк № 1 в Форт-Майере, где до них жил Маршалл, а еще раньше — Макартур. Это был старый большой приземистый кирпичный дом с просторными комнатами, легко вместившими всю мебель Мейми и многочисленных гостей. Участок тоже был большой, и Эйзенхауэр унаследовал от Маршаллов кур — три петуха и две дюжины куриц породы плимутрок. Эйзенхауэру нравилось ухаживать за ними — это будило в нем фермера, — но вскоре случилась трагедия. В июне 1946 года Эйзенхауэр написал длинное письмо Маршаллу (который в это время был в Китае). "Это письмо о несчастье, связанном с курами". Сначала сдох петух, потом две курицы, в конце концов Эйзенхауэры лишились половины птиц. Эйзенхауэр пригласил ветеринара, построил новый курятник, начал добавлять витамины в корм и испробовал многое другое, но куры продолжали дохнуть. Маршалл принял новость с солдатским мужеством: "Не беспокойтесь о курах, — ответил он. — Избавьтесь от них, если они в тягость"*47.
Впервые за двадцать лет у Эйзенхауэра был кусок земли, в которой он мог копаться, что он и делал с большим вкусом. За семенами он обратился на самый верх. В 1946 году семена ему прислал Генри Уоллес, который, до того как стать министром сельского хозяйства, был известным селекционером, а в 1947-м — сам У. Этли Берпи. Эйзенхауэр для себя выбрал кукурузу, помидоры и горох, а для Мейми — петунии (один из новых сортов петунии Берпи назвал "Миссис Дуайт Д. Эйзенхауэр"). Оба этих года он так спешил, что засеивал свой участок в середине марта, а потом после поздних заморозков все пересеивал.
Они с Мейми жили, как никогда, дружно. Они много вместе путешествовали — за время его работы начальником штаба они посетили все штаты, и это ему нравилось, потому что с ним была Мейми. Ее врачи разрешили ей летать самолетом при условии, что пилот не будет подниматься выше пяти тысяч футов. Они совершили и несколько зарубежных поездок, поскольку правительства других стран хотели видеть Эйзенхауэра своим гостем ничуть не меньше, чем американские университеты. Только в 1946 году они посетили Гавайи, Филиппины, Японию, Китай, Корею, Бразилию, Панаму, Мексику, Германию, Италию, Шотландию и Англию.
Мейми поправлялась, ее вес достиг ста тридцати фунтов. В конце 1946 года Эйзенхауэр сказал одному из своих друзей: "Мейми чувствует себя лучше, чем когда-либо. Единственная проблема заключается в том, что она теперь не помещается в свою одежду. Это для нее трагедия". Год спустя она все еще продолжала печалиться о своем весе и гардеробе, а ее муж по-прежнему радовался состоянию ее здоровья. Эйзенхауэр рассказал одному из своих друзей: "Я все время убеждаю ее исполнить давнее желание, купить себе шубу из натурального меха". Она долго не могла решить, что выбрать — темную норку, выращенную в неволе, или более светлую дикую норку, которая стоила в два раза дороже. В конце концов она выбрала более дешевую шубу *48. Фотографии, сделанные в тот период, свидетельствуют о хорошей физической форме Айка и о его добром настроении. Напряжение, которое во время войны было заметно во взгляде, в мимике и движениях, сменилось спокойным взглядом и умиротворенными позами.
Отношения с Президентом Трумэном были корректными, но официальными. Близости между ними не было, но работали они вместе достаточно много. Маршалл был самым главным советником Рузвельта в военных и стратегических вопросах; отношения Эйзенхауэра с Трумэном были совершенно иными. Трумэн не обращался за советом к своему начальнику штаба даже при принятии самых критических военных решений своего президентства — в частности, при объявлении доктрины Трумэна, оказании военной помощи Греции и Турции или русской блокаде Берлина.