Меня также потряс отказ Айка послать американские войска во Вьетнам в 1954 году и его предупреждение о том, что джунгли Юго-Восточной Азии просто проглотят наши дивизии.
Пророческий дар подвел его в случае с революцией Рейгана. В середине 50-х Айк сказал одному из своих братьев, что при его жизни упразднения прогрессивного налога на доходы не предвидится. Ошибся он совсем на немного.
Айк оказался совершенно не прав в своих часто выражавшихся опасениях, что решение о совместном школьном обучении детей с разным цветом кожи может вообще уничтожить на Юге систему общественного образования. Этого не случилось, хотя в некоторых местах, например в моем родном Новом Орлеане, мы подошли очень близко к этому.
Но более всего меня поразило, как много полезного мог бы нам сейчас сказать Айк. Это касается таких фундаментальных проблем, как национальная оборона, экономика и военные расходы, сбалансированный бюджет, борьба за свободу человека всюду и всегда, мудрое ожидание саморазвала коммунистической системы вследствие ее органической противоречивости. Его слова, мысли и дела ведут нас вперед точно так же, как и поколения второй мировой войны и первого десятилетия войны холодной.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
АБИЛИН. УЭСТ-ПОЙНТ. ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
Он родился 14 октября 1890 года в маленьком деревянном доме, почти лачуге, стоявшем у железнодорожных путей в Денисоне, штат Техас. Он был третьим сыном в семье Дэвида и Айды Стовер Эйзенхауэр, правоверных менонитов и пацифистов. Дэвид был обычным рабочим — когда-то он владел магазином в Хоупе, штат Канзас, купленным на деньги, оставшиеся от отца, но прогорел. В 1891 году он переехал в Абилин, штат Канзас, где один из родственников нашел ему работу механика в маслобойне "Бель Спрингс". Когда Эйзенхауэры ступили на платформу вокзала Абилина, у Дэвида в кармане лежало все состояние семьи, которое равнялось десяти долларам.
В маленьком двухэтажном деревянном домике, стоящем на крохотном участке в три акра, Дэвид и Айда воспитывали шестерых крепких, здоровых сыновей — Артура (родился в 1886-м), Эдгара (1889), Дуайта, Роя (1892), Эрла (1898) и Милтона (1899). Эйзенхауэров уважали в городе, но семья ничем особым не выделялась. Дэвид никаких постов не занимал, в представительные органы не избирался. Родители с трудом сводили концы с концами, но оставались людьми гордыми и честолюбивыми, во всяком случае в том, что касалось их сыновей.
"Позднее я понял, что мы были очень бедными, — сказал Дуайт 4 июня 1952 года во время церемонии закладки здания Музея Эйзенхауэра в Абилине, напротив дома, в котором он вырос, — но слава Америки в том и состоит, что мы тогда не подозревали об этом. Мы знали только то, что не уставали нам повторять наши родители — все пути открыты для вас. Не ленитесь, воспользуйтесь ими"*1.
По самым скромным стандартам, Дэвид и Айда сами этими возможностями так и не воспользовались. Но зато все свои надежды они вложили в своих сыновей. Они учили их таким простым добродетелям, как честность, самостоятельность, прямота, вера в Бога и целеустремленность. Они хотели, чтобы сыновья преуспели за пределами Абилина и даже всего штата Канзас. Они сумели передать детям убеждение, которое позднее один из них описал как уверенность в том, что "если вы останетесь дома, то всегда будете чувствовать себя детьми"*2.
Семья Эйзенхауэров была очень благочестива. Трижды в день они преклоняли колени для молитвы. Перед каждой трапезой Дэвид читал отрывки из Библии и просил благословения. После еды мальчики мыли посуду, а потом собирались вместе, и Дэвид читал им отрывки из Библии. "Наконец наступало время отхода ко сну, — вспоминал Эрл. — Отец вставал и начинал заводить настенные часы. Тиканье этих часов было слышно по всему дому. Если отец начинал заводить часы, значит, пора было укладываться спать"*3.
В течение дня мальчики почти не видели своего отца, который работал в маслобойне с шести утра до шести вечера. "Мать играла в нашей жизни главную роль", — вспоминал Дуайт*4. Она следила за их занятиями, готовила пищу, покупала и чинила им одежду, зализывала их раны, хвалила за успехи и создавала в доме хорошее настроение. Милтон, самый младший из братьев, говорил: "Отец и мать дополняли друг друга. Мать обладала характером, она была человеком радостным и счастливым. Отец был воплощением долга"*5.